требовали повышенной выживаемости, поэтому требования к боевой живучести Су-27, комплексу обороны этого самолета, к комплексу связи и к боекомплекту УР 'воздух-воздух' на нем более высокие, чем для МиГ- 29. Дальность обнаружения для БРЛС МиГ-29, при условии информационной поддержки, определялась только дальностями пуска УР 'воздух-воздух' средней дальности, а для Су-27 дальность действия БРЛС определялась потребными размерами информационного поля, которое должно быть создано при автономных действиях самолетов этого типа».
Поясним, что означали понятия «ведение боевых действий в своем информационном поле» и «ведение боевых действий автономно», так как возможность ведения автономных действий многими не понимается и до сих пор.
При действиях в своем информационном поле всю необходимую информацию о воздушной и наземной тактической обстановке самолету или группе самолетов до рубежа ввода в бой поставляют внешние средства управления — наземные и воздушные командные пункты (ВКП) и средства обеспечения боевых действий: самолеты радиолокационного дозора и наблюдения (РЛДН), постановщики помех, разведчики. Это не требует установки на борту самолета сложного бортового оборудования. Кроме того, снижаются требования к бортовому комплексу обороны самолета и к его математическому обеспечению.
При автономных действиях, группа самолетов должна за счет использования штатного бортового оборудования самостоятельно создавать круговое информационное поле, которое обеспечивало бы командира группы полной информацией о воздушной и наземной тактической обстановке на удалениях, обеспечивающих безопасность как от наземных, так и от воздушных средств поражения противника. Применительно к конкретным условиям начала 70-х, это означало, что радиус такого поля для соответствующих информационных средств истребителя должен был превышать дальности пуска как ЗУР ПВО противника (ЗРК типа «Hawk» и «Patriot»), так и УР класса «воздух-воздух» перспективных истребителей противника (F-14, F-15). При этом группа должна была обеспечить высокую выживаемость за счет соответствующей боевой живучести и маневренности каждого самолета, а также встроенной системы вооружения и бортового комплекса обороны, способных осуществлять как индивидуальную, так и взаимно- групповую защиту. Для этого комплекс обороны каждого самолета, помимо традиционной станции РТР, должен был включать такие средства, как станция активных помех, теплопеленгатор, устройство выброса пассивных помех, передатчики помех одноразового использования и т. д. Требование об установке на истребителе такого мощного комплекса обороны было на тот момент времени «революционным» шагом.
Таким образом, автономность самолета Су-27 при ведении боевых действиях предполагала, что группа таких самолетов должна быть способна, в необходимых пределах, совмещать функции Л А самого разного тактического предназначения: ВКП, самолета РЛДН, самолетов- разведчиков, постановщиков помех, и обеспечивать при этом выполнение широкого спектра задач: ударной группы, группы прикрытия от атак истребителей, группы разведки средств ПВО и уничтожения средств ПВО и т. д. Реализация этих функций в полном объеме, в случае принятия предложенной концепции применения самолета, потребовала бы установки на борту Су-27 сложного оборудования и реализации большого объема программного обеспечения. Не все на тот момент ясно понимали необходимость установки такой сложной системы на самолет-истребитель, поэтому согласование соответствующих положений концепции заняло довольно длительное время.
В конечном счете, с указанными предложениями согласились все заинтересованные стороны, и согласованный вариант концепции приняли за основу при разработке ТТЗ к самолетам Су-27 и МиГ-29 для этапа ОКР, разработка которых велась с 1973 года. Попутно заметим, что по самому факту своего «происхождения» от единого ТТЗ для ПФИ на этапе аванпроекта, судьба отныне накрепко связала оба эти самолета. Согласование и утверждение ТТЗ на ОКР по самолетам Су-27 и МиГ-29 шло практически одновременно, и в дальнейшем на протяжении всего периода разработки обе эти программы развивались параллельно и в тесной связи между собой, взаимно «дополняя и обогащая» друг друга. Трудно сказать, в какой мере это пошло на пользу каждому из самолетов в отдельности, но факт остается фактом: в период разработки и проведения испытаний, Су-27 и МиГ-29 стали для МАП и ВВС своеобразными «сиамскими близнецами».
Заказчик старался тщательно «разводить» эти самолеты по назначению как на этапе создания ТТЗ, так и при разработке технических заданий (ТЗ) на бортовые комплексы оборудования. Руководство МАП и других отраслевых министерств, наоборот, старалось, по возможности, нивелировать отличия по составу бортового оборудования обоих истребителей, с тем, чтобы обеспечить больший уровень унификации и, тем самым, минимизировать затраты при разработке однотипных систем. Руководство обеих «фирм», формируя технический облик истребителей, также, по мере сил, старалось внести свой вклад в формирование концепции их применения. В результате, несмотря на позицию заказчика, в ряде вопросов постоянно возникала явная конкуренция между конструкторами обоих КБ.
ТТЗ на оба самолета создавалось на базе уже разработанного ТТЗ для ПФИ в плане конкретизации и более глубокой детализации всех его положений отдельно для каждого самолета, в соответствии с положениями вновь утвержденной концепции двухтиповой структуры парка истребительной авиации. К примеру, в части ЛТХ для обоих самолетов задавались практически одинаковые показатели максимальной скорости и разгонных характеристик, а вот в отношении максимальной эксплуатационной перегрузки, для МиГ-29 было задано значение 9, а для Су-27 — 8. Зато в отношении дальности полета ситуация была обратной: практическая дальность полета на крейсерском режиме, с полной заправкой топливом и с основным вариантом вооружения для МиГ-29 задавалась равной 2000 км, а для Су-27 — 4000 км.
Тактико-техническое задание на Су-27 на этапе ОКР, как и ранее, создавалось военными в тесном сотрудничестве с представителями промышленности. Первый вариант проекта ТТЗ был разработан в 1973 году, после чего документ отослали в МАП и другие ведомства для рассмотрения и согласования. Так началась трехгодичная(!) эпопея разработки ТТЗ. Не хотелось бы, чтобы у неискушенного читателя после прочтения последней фразы сложилось представление о том, что все это время было потрачено впустую — в бездарном перекладывании бумажек из папки в папку с пересылкой между различными организациями и министерствами. До некоторой степени такое представление имеет право на существование, но основная причина столь долгого срока разработки документов заключалась все-таки не в этом, а в том, что создание нового поколения самолетов-истребителей и всего комплекса бортовых систем для них являлось исключительно сложной и трудоемкой задачей.
Первой инстанцией на этом многотрудном пути, естественно, было ОКБ П.О. Сухого, где проект ТТЗ подвергся первой углубленной ревизии. При этом уровень ЛТХ был отнюдь не самым главным показателем, а лишь видимой верхушкой огромного «айсберга» специальных требований ко всем основным системам самолета. Хотя, конечно, и здесь ОКБ пришлось отстаивать свои представления об истребителе. К примеру, «много копий было сломано» вокруг заданного в проекте ТТЗ уровня максимальной скорости. Представители ПВО «стояли насмерть», защищая цифру М=2,5, а в ОКБ требовали ограничить максимальную скорость величиной не более М=2,35. В обоснование своей позиции каждая из сторон приводила «неоспоримые» доводы. Воленные говорили о необходимости перехвата высотных скоростных целей в ЗПС и обеспечении минимального времени выхода на заданный рубеж перехвата, а конструктора ОКБ — о том, что выполнение данного требования приведет к необходимости перехода на «горячую» конструкцию планера, что приведет к несоразмерно большому уровню затрат в производстве и существенному утяжелению самолета. В конечном счете, с заданным уровнем ЛТХ удалось разобраться сравнительно быстро, а вот ТТЗ на системы самолетов, как составную часть общей ОКР, требовали гораздо более детальной проработки и длительного согласования.
В ходе этой работы, совместно с представителями заказчика, учеными отраслевых институтов МАП и разработчиками оборудования, происходило окончательное формирование концепции нового истребителя, его «борта» и вооружения. К примеру, довольно интересная ситуация сложилась в ходе обсуждения номенклатуры вооружения для нового поколения истребителей. Исходя из назначения самолета, для Су-27 была задана система управления вооружением, имеющая по основному, радиолокационному, каналу более высокие характеристики, чем для МиГ-29, но при этом оба самолета планировалось вооружить одинаковыми ракетами средней дальности. В результате, дальность обнаружения целей штатной БРЛС на Су-27 существенно превышала возможную дальность пуска УР: летчик видел цель, но стрелять по ней не мог. Такое положение, естественно, не удовлетворяло конструкторов ОКБ П.О. Сухого, поэтому был поставлен вопрос о необходимости дополнительной проработки этого пункта ТТЗ. В МАП ОКБ не поддержали: «Две
