Ольга Харламова
Под музыку русского слова
Вороново
«Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой»… Сколько людей на протяжении многих лет повторяют эти крылатые пушкинские строки! Они завораживают не только своим фонетическим звучанием, но и тем манящим простором, который открывается за ними. И вот мы уже готовы идти в направлении заданного времени, места, события, знакомиться с персонажами. И если становимся не просто наблюдателями, а сопереживателями или даже непосредственными участниками иллюзорного мира, значит слово достигло своей цели, мы у него в плену до тех пор, пока не окончится повествование.
Что может поведать старинная усадьба Вороново? Многое «о времени и о себе» (Маяковский). Она расположена в 63-х километрах от Москвы по старой Калужской дороге, в месте слияния речки Вороновки и ее притока Бобровки.
Славные имена некоторых владельцев усадьбы вошли в историю государства Российского и русскую литературу:
Артемий Петрович Волынский, известный государственный деятель первой половины XVIII века; Федор Васильевич Ростопчин, генерал-губернатор Москвы 1812 года; Евдокия Петровна Ростопчина, знаменитая поэтесса XIX века.
Родоначальником дворянского рода Волынских стал потомок Святополка Второго — князь Дмитрий Михайлович Волынский-Боброк, прославившийся многими воинскими подвигами, но особенно отличившийся в битве на поле Куликовом.
1380 год: Боброк вместе с двоюродным братом Дмитрия Донского, Владимиром Андреевичем Серпуховским, возглавляет засадный полк, долго остается зрителем сражения, только на десятый час произносит: «Теперь наше время!» — и вступает в бой.
Этот внезапный удар решил ход всей Куликовской битвы.
Волынский Артемий Петрович родился в 1689 году в семье судьи Московского судного приказа. Как все дворянские мальчики того времени, был зачислен в драгунский полк, едва ему исполнилось пять лет. В 26 лет Артемий Петрович, уже в чине подполковника, назначается посланником в Персию, где заключает с шахом Хусейном выгодный для России торговый договор, чем располагает к себе императора Петра Первого. Петр отдает ему в жены свою двоюродную сестру, Александру Львовну Нарышкину, и производит его в генерал-адъютанты.
После смерти первого российского императора вступившая на престол Екатерина Первая производит Волынского в генерал-майоры и назначает казанским губернатором. На этом посту ему суждено пробыть до 1730 года.
Следующее десятилетие — годы правления Анны Иоанновны.
Герцогиня Курляндская Анна, дочь царя Ивана, брата Петра Первого, была приглашена в Россию на роль императрицы Верховным тайным советом, созданным еще при Екатерине Первой. «Верховники», так называли членов совета, предполагали, что Анна будет во всем послушна их воле, но вскоре после своего воцарения императрица, женщина своенравная и своевольная, разгоняет Верховный тайный совет и становится самодержавной властительницей. Когда же в Россию из-за границы прибывает ее фаворит Эрнст Иоганн Бирон, имеющий свои, далеко идущие планы относительно государства Российского, царствование Анны Иоанновны оборачивается для страны ненавистной бироновщиной.
«Августейшая пустота Анна Иоанновна подготовила бироновщину. Немцы посыпались в Россию точно сор из дырявого мешка, облепили двор, обсели престол, забирались на все доходные места управления. Вся эта стая кормилась досыта и веселилась до упаду на доимочные деньги, выколачиваемые из народа». (Ключевский).
Казнокрадство, взяточничество, произвол, доносы… Уже через год Высочайшим соизволением учреждена Тайная канцелярия, центр политического сыска. При малейшем подозрении в неблагонадежности к правительству хватают любого: достаточно, чтобы прозвучал пароль «Слово и дело», а дальше — допросы, пытки. Тайная канцелярия работает без устали, ни у кого нет уверенности, что завтрашний день он проведет у себя дома.
Артемий Петрович Волынский, как человек государственный, привыкший служить русскому престолу, оказался одним из тех, кто возненавидел бироновщину. Ему ясно — необходимо действовать во благо родины. Даже такому блистательному дипломату, как Артемий Петрович, непросто добиться расположения Анны Иоанновны. И все же, несмотря на придворные интриги и подозрительность, он становится кабинет- министром, составляет «Генеральный проект о поправлении государственных дел». Императрица поручает Волынскому подробнейшим образом изложить письменно мысли и идеи, касающиеся «поправления государственных дел».
В большом гостеприимном доме Артемия Петровича собираются люди для обсуждения Генерального проекта. Разговоры они ведут достаточно откровенные, критикующие действующую власть, выпускают памфлеты. Вся деятельность, связанная с проектом, становится предметом пристального внимания императорского двора. Над самим хозяином и его ближайшим окружением, куда входят многие известные люди того времени, в том числе архитектор Петр Михайлович Еропкин, нависает угроза опалы.
Чтобы как-то восстановить доверие императрицы, Волынский берется за устройство «Курьезной свадьбы», так окрестили бракосочетание придворных шутов — князя Голицына и калмычки Бужениновой. Приказ Анны Иоанновны гласил: «Свадьба должна быть отпразднована в доме, сделанном целиком изо льда!»
В лютые январские морозы 1740 года между Зимним дворцом и Адмиралтейством вырастает ледяной дом изящной архитектуры, сложенный из ледяных плит, скрепленных вместо цемента водой. Он возведен по проекту архитектора Еропкина. Вокруг крыши — галерея, украшенная столбами и статуями; резное крыльцо; две комнаты, каждая с пятью окнами, остекленными тончайшим льдом.
Все убранство дома — мебель, зеркала, часы, печь с дровами — сделано изо льда и покрашено натуральными красками. Имеется даже ледяная баня. Шесть ледяных пушек, две мортиры, дельфины, ледяные цветы, птицы… Особое внимание привлекает слон. По рассказу очевидца, «сей слон внутри был пуст и столь хитро сделан, что днем воду вышиною на 24 фута пускал, а ночью горящую нефть выбрасывал».
Событие это описано в историческом романе Ивана Ивановича Лажечникова «Ледяной дом»:
«Весь Петербург поднялся на ноги, со всех концов его тянулись нити пешеходов и ряды экипажей. Забыты нужды, голод, страх бироновского имени и казни».
Остроты сыпались по поводу изображений на окнах:
— Посмотри, братец, на первой картине немец в изодранном кафтанишке, худой как спичка, а на последней картине разжирел аки боров, едет на бурой кобылке и бьет всех направо и налево.
— Эка простота, там входил он на Русь пешком, а тут гуляет по ней верхом.
— Это что за изба?
— Баня.
— Для наших парильщиков не тесненько ли?
— Напрасно и строить трудились. У нас в Питере на всяком месте готова баня.
— Поберегите свой веничек: здесь, на морозе, негоже поддавать пару.
— Слышь? Ледяной слон кричит!
— И камни вопиют во времена тяжкие.
