год — 1927/28. Помню, как я взяла свою корреспонденцию и начала просматривать ее. Дверь моей комнаты была открыта в залу.
«Господи, что это?» — Маленький пакет. Я разорвала конверт — пачка ментоловых сигарет.
«О, какой приятный запах — попробовать, что ли?» — Я вынула одну сигарету, прикурила и пустила дым.
«О, немного странно. Что ж, начало положено». — Я вынула изо рта сигарету и выбросила ее.
В тот же день, спустя некоторое время, ко мне подошел член студенческого совета самоуправления и сказал:
— Нас известили о том, что вы курили у себя в комнате. Вы нарушили устав.
Я глядела на него — у меня словно язык отнялся.
— И кто же вам сказал об этом?
— Я не вправе это разглашать.
— О, понимаю. Да… Ну что ж…
Правда же состояла в том, что я вообще не курила и потому ничего не знала о правилах курения. Очевидно кто-то, случайно проходя мимо моей комнаты, увидел в открытую дверь, как я курила ту ментоловую сигарету. Вероятно, этот кто-то был из числа моих недругов — иначе не наябедничал бы, а просто взял бы и окликнул: «Эй, чем это ты занимаешься?»
Я не могла отрицать самого факта курения. Подобная ситуация кого угодно поставила бы в затруднительное положение.
По нижеприведенным письмам вы можете удостовериться, что я находилась под подозрением в течение восьми дней. Итак — отлучение от занятий на восемь дней.
Доктору Томасу Н. Хепберну 20 октября 1927 года
Уважаемый доктор Хепберн!
Содержание копии письма, адресованного мисс Хепберн, полагаю, объяснит вам все.
Данное правило установлено попечителями колледжа, и выполнение его является строго обязательным. Мне жаль, что ваша дочь, прожив три года в общежитии, не прониклась ответственностью к такого рода вопросам, в результате чего студенческий совет вынужден был принять соответствующие меры.
С наилучшими пожеланиями
Мэрион Эдвардс Парк
(Подпись)
Мисс Кэтрин Хепберн 20 октября 1927 года
Пембрук-Уэст
Уважаемая мисс Хепберн!
Ввиду Вашего нежелания соблюдать правила, запрещающие студенту курить в своей комнате, совет самоуправления Брин Мора поручил мне уведомить Вас о том, что Вы не допускаетесь в помещения колледжа и освобождаетесь от всех занятий с полудня воскресенья 23 октября до вечера пятницы 28 октября. Ваше отсутствие на занятиях в течение этой недели будет расцениваться администрацией колледжа как неоправданные пропуски.
Мне жаль, что Вы нарушили запрет, который был оговорен общестуденческим соглашением и которое, учитывая условия жизни в больших зданиях, где наблюдается скопление людей и легковоспламеняющихся предметов, должно находить у Вас понимание, если на таковое Вы способны.
Копию этого письма я посылаю Вашему отцу, чтобы ему были понятны причины Вашего возвращения домой в такую пору.
С наилучшими пожеланиями
Мэрион Эдвардс Парк
(Подпись)
Президенту Мэрион Эдвардс Парк 22 октября 1927 года
Уважаемая президент Парк!
Я, естественно, очень взволнован тем, что моя дочь Кэтрин лишена на пять дней возможности заниматься, поскольку ей и так пришлось пропустить несколько дней из-за свадьбы ее лучшей подруги. Вполне вероятно, что этот дополнительный перерыв может помешать ей успешно завершить курсовую работу, необходимую для выпуска и получения степени. Поскольку такое наказание вызвано, очевидно, серьезностью совершенного проступка, я, будучи глубоко заинтересованным в успешной учебе моей дочери, естественно, обращаюсь к оценке этого проступка. Проступок этот заключается в том, что она «курила в своей комнате».
Признаю, что в отношении студентов, курящих в своих комнатах, существует запрет, установленный общестуденческим соглашением. Иначе говоря, формально это является предписанием, которое вправе устанавливать орган самоуправления. Обращаю внимание на Вашу фразу: «Данное правило установлено попечителями колледжа». Если это так, это предписание вряд ли можно считать решением студенческого органа самоуправления.
Причины, вызвавшие появление этого предписания, — это «условия жизни в больших зданиях, где наблюдается скопление людей и легковоспламеняющихся предметов». Чтобы подтвердить правомерность этих причин, Вы взываете к «пониманию, если на таковое Вы способны…».
Я, однако, поступил бы так: коль скоро Вы воспитываете этих девочек и потом обращаетесь к их «способности понимать», было бы не лишнее выяснить, смогут ли причины, на которых зиждится предписание о запрете курить в их комнатах, быть поняты ими при таком обращении. Если нет, то колледж — именно в силу этого факта — теряет свой авторитет как воспитательное учреждение.
Кэтрин знает, что ее родители курят. При желании они курят в своих комнатах — и, как это ни удивительно может показаться, Кэтрин курит редко, хотя никакие домашние ограничения на нее не распространяются.
Кэтрин никогда не бывала в общежитиях, деловом офисе или даже большой больнице, где курение запрещено, хотя в этих учреждениях куда большее «скопление людей» и куда большее число «воспламеняющихся предметов».
Мне кажется поэтому, что обращение к способности понимать несостоятельно.
В данном случае обращение должно сводиться к одному: она обязана соблюдать правила, сколь бы бессмысленными они ей ни показались.
Со своей стороны я сделаю следующее: строго укажу ей на то, сколь безрассудно с ее стороны в угоду мимолетному капризу ставить под удар успешное завершение учебы и сводить на нет затраты на ее образование. В такой мере я вправе отвергать Ваши строгости. Я не ставлю под сомнение правильность предписаний студенческого органа самоуправления, но не оправдываю как повод, взывающий к ее «способности понимать».
С наилучшими пожеланиями
Томас Н. Хепберн
Еще до окончания выпускного курса я подружилась с парнем по имени Джек Кларк, чей дом находился рядом с колледжем. Его лучшим другом был Ладлоу Огден Смит.
У Джека были друзья в театре, кроме того, он был знаком с Эдвином Кнопфом, руководителем труппы — солидной, с крупными звездами — в Балтиморе. Мэри Болэнд, Кеннет Маккенна, Элиот Кэбот. Я уговорила Джека написать для меня рекомендательное письмо Кнопфу и однажды на выходные отправилась вместе с Либ Ретт в Балтимор, где жила сестра моей матери — Эдит Хаутон Хукер. Я пришла на встречу с Кнопфом, и он сказал: «Что ж, когда окончите колледж, черкните мне».
Я окончила колледж.
Папа всегда говорил: если хотите чего-нибудь получить, не пишите. Не звоните по телефону. Явитесь лично. Собственной персоной. Куда как тяжелей отказать человеку, который смотрит вам в глаза.
