Куда ведет кризис культуры? Опыт междисциплинарных диалогов

112

См.: Иванов-Разумник. История русской общественной мысли: В 3 т. М., 1997.

113

См., например: Кургинян С. Лукавое обсуждение. (Реальная повестка дня в вопросе о российской государственности и вытеснение этой повестки под видом ее обсуждения) // Российское государство: вчера, сегодня, завтра. М., 2007. С. 191–197.

114

Модернизацию я понимаю в ее неомодернизационной трактовке, как протекающий в разнообразных формах с учетом особенностей национальных культур и исторического опыта народов процесс, благодаря которому традиционные (доиндустриальные) общества достигают состояния модерна посредством не только экономической, политической, социальной и культурной, но и социокультурной модернизации. Под последней я подразумеваю формирование новых нормативно-ценностных систем и смыслов, поведенческих паттернов, систем санкций и т. д., а также рационального типа мышления и внутреннего локус-контроля, что в совокупности и создает базу для формирования и успешного функционирования новых социальных институтов.

115

См. подробное обоснование этой точки зрения: Тихонова Н. Е. 1) Личность, общество, власть в российской социокультурной модели // Общественные науки и современность. 2001. № 3; 2) Россияне: нормативная модель взаимоотношений общества, личности и государства // Там же. 2005. № 6; 3) Россияне на современном этапе социокультурной модернизации // Там же. 2006. № 1; 4) Социокультурная модернизация в России. (Опыт эмпирического анализа). Статьи 1–2 // Там же. 2008. № 2– 3; а также: Готово ли российское общество к модернизации? / Под ред. М. К. Горшкова, Р. Крумма, Н. Е. Тихоновой. М., 2010 (разделы 3, 4).

116

Шкаратан О. Становление постсоветского неоэтакратизма // Общественные науки и современность. 2009. № 1. С. 5–22.

117

Речь идет об общероссийском исследовании Института социологии РАН «Готово ли российское общество к модернизации?» (2010), репрезентировавшем население страны старше 18 лет по полу, возрасту, региону проживания и типу поселения. В докладе используются также данные исследований: «Массовое сознание россиян в период общественной трансформации: реальность против мифов» (1995), «Граждане новой России: кем они себя ощущают и в каком обществе хотели бы жить?» (1998, 2007), «Собственность в жизни и восприятии россиян» (2005). Выборка и результаты этих исследований описаны, в частности, в работах: Готово ли российское общество к модернизации? / Под ред. М. К. Горшкова, Р. Крумма, Н. Е. Тихоновой. М., 2010; Российская идентичность в социологическом измерении / Под ред. М. К. Горшкова, Н. Е. Тихоновой. М., 2008; Собственность и бизнес в жизни и восприятии россиян / Под ред. М. К. Горшкова, Н. Е. Тихоновой, А. Ю. Чепуренко. М., 2006; Российская идентичность в условиях трансформации: Опыт социологического анализа / Под ред. М. К. Горшкова, Н. Е. Тихоновой. М., 2005 и др.

118

Вопрос не носил альтернативного характера, и по каждой из переменных ответ выбирался отдельно, поэтому общая сумма ответов более 100 %.

119

Данные по Великобритании, Германии и США здесь и далее приводятся по исследованию World Value Survey (волна 2006 года).

120

Добавлю в этой связи, что собственность для большинства россиян — это не любой объект соответствующего права, а нечто материальное, прежде всего — различного рода недвижимость. В данном отношении весьма характерно, что даже крупная сумма денег в меньшей степени ассоциируется для них с частной собственностью, чем телевизоры, холодильники и мебель.

121

Данные World Value Survey, 1990 (вторая волна — 1989–1993).

122

То, что этот процесс имел повсеместный характер, продемонстрировал, в частности, опрос руководителей всех уровней, занимавшихся в конце 1990-х годов разработкой и реализацией государственной социальной политики, проведенный Т. Ю. Сидориной. См.: Государственная социальная