Леля, зардевшись, махнула на него рукой.
— Витя, перестань!
Расстались они дружески.
В коридоре звенел звонок на большой перерыв.
Виктор направился искать группу с мудреным шифром, в которой когда-то учился Толя Карцев.
По дороге он вдруг вспомнил: «Неясность на личном фронте»,— и усмехнулся. С тем пареньком, наверное.
И то ли по схожести своей с ним, то ли по какой-то другой причине опять подумал о Светке. У нее тоже были сначала неясности...
На четвертом этаже Виктор наконец разыскал нужную аудиторию. Девушке, которая стояла в дверях, он задал удививший ее вопрос:
— Скажите, кто у вас был комсоргом перед теперешним?
— Кто был? Саша Вайнштейн.
— А где он?
— Вон, видите, стоит у окна, в очках? Между прочим,— улыбнулась девушка,— он разговаривает как раз с теперешним комсоргом, Борей Волковым.
У окна стоял высокий, спортивного вида паренек в очках и что-то оживленно говорил румяному и улыбчивому блондину.
Виктор направился к ним.
Волков поначалу был сдержан и насторожен, но Саша Вайнштейн не смог скрыть любопытства.
— Так вы в милиции работаете?—спросил он Виктора.— Это серьезно?
— Конечно. Но к вам я пришел не по милицейским делам, а по комсомольским.
— Ну, скажем, как внештатный инструктор?
— Вроде. Интересует меня бывший ваш студент Карцев. Помните такого?
— Еще бы! Лично я, так особенно,— хохотнув, откликнулся Саша.— Вся моя карьера рухнула из-за этого великого грешника. А на моих костях вот, пожалуйста, воздвигся.— Он сделал широкий жест в сторону Волкова.— Под овации народа.
— Народ безмолвствовал,— улыбнулся тот.— Воздвигся исключительно благодаря вмешательству внешних сил.
Волкову, видимо, передался шутливый тон товарища.
— Именно,— подхватил Саша.— Хотя не такой у нас народ, чтобы безмолвствовать.
Оба парня понравились Виктору, и он прямо спросил:
— А что, хлопцы, верно поступили с Карцевым или нет? Только честно.
— Хотите честно? — азартно переспросил Саша и оглянулся на товарища.— Как, Боря, а? Рубанем?
Добродушная улыбка сползла с лица Волкова.
— Что значит «рубанем»? — Он твердо посмотрел в глаза Саше.— Карцев вел себя, как последний сукин сын.
— На институтском собрании? — живо осведомился тот.
— Да, на собрании.
— А в ту ночь, в общежитии?
— Я тебе уже говорил,— покачал головой Волков.— После того собрания я ни одному слову его не верю.
— Ага! А до этого верил?
— Просто не было случая узнать его раньше.
— Брось. Он целый год у нас учился. Мало тебе?
Приятели, забыв о Викторе, ожесточенно заспорили.
При этом Саша закипал все сильнее, а Борис становился все упрямее и спокойнее.
— В чем все-таки его вина? —чуть не кричал Саша.— Ведь на собрании даже Бухаров признал, что Карцев тут ни при чем.
— Бухаров твой был пьян и мог все забыть. А мог и соврать. Это ты тоже прекрасно знаешь.
— Верно! Но тут он не врал! Если хочешь знать, ему даже выгоднее было взять Карцева в свою компанию.
— Он еще и дурак, как тебе тоже известно,— небрежно пожал плечами Борис.
— И все-таки собрание вели необъективно, предвзято! Вот Карцев и сорвался!
— Тем не менее он не имел права оскорблять всех и пороть черт знает что.
— И вина у всех была разная, а наказали всех одинаково и на всю железку! — не унимался Саша.
— Тоже верно,— согласился с ним Борис и обернулся к Виктору.— Знаете что? Вам уже теперь кое-что ясно, надеюсь?
— Кое-что да.
— Поговорите-ка еще с Инной Долиной из нашей группы. Уж она-то Карцева знала лучше всех нас.
— Гениальная идея! — воскликнул Саша.— Сейчас я вам Инку представлю.
Он сорвался с места и исчез в аудитории.
— Они дружили? — спросил Виктор.
Борис кивнул головой.
— Кажется, даже больше.
— И сейчас видятся?
— Вот этого не скажу, не знаю. Но если видятся, то она вам сама скажет. Инна человек прямой.
В коридоре снова появился Саша. Рядом с ним шла невысокая, ему по плечо, черноволосая девушка, на ярких влажных губах ее играла улыбка, она что-то весело говорила Саше, блестя темными, чуть подведенными глазами. «Эффектная девушка»,— подумал Виктор.
Подойдя, девушка свободно протянула ему руку.
— Инна.
— Виктор.
— Ну, а мы пойдем,— сказал Саша, беря Бориса под руку— Ты, Инна, потолкуй с товарищем начистоту.
Девушка ослепительно улыбнулась.
— С удовольствием.— И, когда ребята отошли, спросила: — О чем же мы будем толковать?
Виктор, чуть-чуть стесняясь этой обезоруживающей улыбки, сказал:
— Мне хотелось расспросить вас о Толе Карцеве. Вы, кажется...
Девушка улыбнулась и просто сказала:
— Да, мы дружили. А что?
— Ничего. Но теперь вы не дружите разве?
— Почему вы меня об этом спрашиваете? Ведь я могу и не ответить.
Она продолжала улыбаться. Но Виктор уже не улыбался в ответ. Ее ослепительная улыбка начинала почему-то коробить его. Девушка словно отгораживалась этим от него, отказывала в прямом разговоре.
— Потому что с Толей плохо,— медленно сказал он, глядя ей в глаза и стараясь уловить впечатление, которое произведут его слова. Он уже не верил, что девушка будет с ним до конца искренна. Но Инна, видимо, и не думала притворяться.
— Он виноват сам,— сердито сказала она.— Во всем только сам.
— В чем же «во всем»?
— В том, что с ним случилось.
— Вы не верите его объяснениям?
Девушка решительно покачала головой. Сейчас она уже не улыбалась.
— Это не имеет значения.
Виктор удивленно посмотрел на нее.
— То есть как?
