прочим, наказуемо Уголовным кодексом Российской Федерации!
— Страшное дело, — согласился Анатолий Евгеньевич. — Пожалуй, Курочкин А.Е. скажет, что Котова Л.В. забыла о кассете.
Котова Л.В. вздохнула и обратила на психолога взгляд своих ясных глаз. Пришлось поделиться с другом недавно узнанной инофрмацией, которую она получила с помощью «жучка», лейтенанта Саши и Карташова, только без упоминания имен. Курочкин, впрочем, и не настаивал на этом. Он обожал логические задачи, поэтому теперь с удовольствием взялся за классификацию характеров подозреваемых. Как живых, так и умерших.
— Дарьин связан с преступной группировкой. Ты это точно знаешь?
— Да, Олег сказал мне, что была проведена сравнительная экспертиза тембра голоса настоящего Васильева, который сейчас находится в колонии строгого режима, и собеседника Дарьина. Вывод был таким — голос на пленке, несомненно, принадлежит Васильеву.
— Как же он умудрился позвонить из камеры? — удивился Курочкин.
— Не знаю, но Олег мне рассказывал, что такое возможно, если у тебя есть деньги, авторитет и знакомый вертухай.
— Понятно. Кстати, а с чего ты взяла, что Дарьин заказал убийство оператора?
— Я слышала в разговоре упоминание о каких-то «ребятках», — вспомнила Лариса.
— И что? Ты думаешь, что ребятки додумаются поискать мышьяк, чтобы отравить парня? Да они его в переулке каком-нибудь замочат, всего и делов-то. Нет, Ларочка, ты запуталась. Сначала думаешь, что это Дарьин заказал оператора, потом говоришь — Олег считает, что это актер подсунул банку с отравой. Определись! Дарьин не мог заказать оператора.
— Почему?
— А почему мог?
— Ну-у… из-за кассеты, — Лариса пожала плечами.
— Вот видишь, опять все в кассету упирается, а где она? Нету ее, да могло и вообще не быть! Вот ты говоришь, что девчонку чуть не придушили из-за кассеты, значит, необходимое нам вещественное доказательство уплыло в синюю даль в бандитском кармане.
— Кассета не влезет в карман, — неуверенно сказала Лариса.
— Да неужели? — хитро скривился Курочкин. — А если он все на диск перегнал? Диск-то куда угодно влезет! Сейчас такие карманы на куртках стали делать, что туда даже бутылку шампанского можно спокойно впихнуть!
— Ты преувеличиваешь.
— Ничуть. Опытом проверено. А насчет диска ты подумай.
Лариса нахмурила лоб, вспоминая день, когда она спускалась из квартиры Ласточкина и на лестнице встретила Михаила. Во что он тогда был одет?
«Кажется, во все черное, а на плече у него болталась черная куртка. В ней вполне можно было спрятать и диск, и кассету».
— Погоди-погоди, — вслух сказала она сама себе, — но когда же он успел спрятать кассету? Он ведь не мог…
— Кто? — Курочкин, похоже, решил, что это высказывание относится к нему.
— Михаил…
Курочкин изумленно воззрился на нее, но Лариса, ничего не объясняя, попрощалась и ушла, с трудом вспомнив, что она в больнице. Хорошо, что ее служащая гардероба окликнула, а то ушла бы как была — в тапочках и белом халате.
Вернувшись из больницы, Лариса целый час отмокала в ванне, вылив туда почти полбутылки ароматной, пахнущей клюквой пены. Лежа в горячей воде, Лариса занималась самым настоящим извращением, совершенно недопустимым в этом священном для любой женщины месте, — она думала. Она все еще ломала голову над загадкой, которую ей подкинула жизнь. Возникали и испарялись в нежном запахе ягод ненужные мысли вроде того: а зачем ей, собственно, теперь уже нужно это расследование, если, как сказал Карташов, ее отпечатки, загадочным образом попавшие на банку, были фальсификацией? С одной стороны, надо бы найти этого ублюдка, который вздумал вдруг спихнуть на нее дикий факт, что банку с ядом якобы принесла она и никто иной. Но с другой стороны — Аллах бы с ним, с этим ублюдком. Все равно справедливость восторжествовала.
Она вполне может расслабиться, лежа на специальной упругой подушке, которую приобрела в московском СПА-салоне для большей релаксации в ванне. Она может поехать завтра в ресторан и заняться отчетностью, так как вскоре ожидается проверка. Она может… Да тысячи дел, приятных и не очень, требуют участия в них Ларисы Котовой, но она все равно упрямо пробирается сквозь лабиринты собственных извилин по направлению к разгадке преступления.
«Ужасный у меня все-таки характер, — расслабленно думала Лариса, чувствуя, как кожа впитывает целебные экстракты, — если что попалось в руки, то уже все. Кранты! Буду анализировать до тех пор, пока не пойму суть».
Вот Михаил, например. Почему он скрыл от нее настоящую дату своего приезда в Тарасов? Она же все-таки не следователь.
«Но и не мать родная, — возражал ей внутренний голос. — С чего бы он стал тебе что-то рассказывать?»
— А как же его любимая девушка? Она ведь сама просила меня взяться за это расследование, — спросила у самой себя Лариса.
— Но может быть, он сам решил все выяснить? Почему бы и нет? В конце концов — он сильный, молодой и явно неглупый мужчина. И уж куда больше твоего знает о знакомых Дмитрия, о его интересах и прочих мелочах.
— Но я ближе к официальному расследованию, чем он, — спорила сама с собой Лариса. — Я могу ознакомиться с результатами какой-нибудь экспертизы, а он — нет!
— Вот поэтому ты и разленилась! Привыкла, что стоит позвонить — и все узнала! Потому и мозги у тебя замусорены официальными версиями, а как мыслить самостоятельно, ты уже забыла.
Лариса крепко зажмурилась, хотя не стоило бы этого делать — на глазах лежала маска от морщин, но против правды не попрешь — она разучилась вести расследование. Вот что значит три месяца беспрерывной ресторанной суеты! Мозги уж ни к черту не годятся.
— Надо что-то делать, — сказала она сама себе.
Лариса решила не откладывать дела в долгий ящик, а поскольку думалось ей лучше всего, когда информация была перед глазами, она дотянулась до сумки, которая висела на крючке, достала органайзер, ручку и принялась составлять табличку с тремя столбиками. В первом были имена подозреваемых, во втором — основные улики, в третьем — ее собственные мысли.
Через пятнадцать минут упорного рисования букв Лариса поняла, что наиболее подозреваемыми в убийстве Дмитрия оказались сразу трое: Антон Горелов, Виталий Глазов и Алексей Дарьин, несмотря на то что последнего уже не было в живых.
А вот Михаила Лариса исключила сразу же. По одной простой причине: у него, по ее мнению, должна была находиться кассета. Зачем же тогда ему убивать Диму, а потом еще и душить Ольгу? Почему Лариса решила, что кассета у него? Да потому, что, стоя у окна в больнице, она вспомнила тот день, когда впервые побывала Ольги. На качелях во дворе сидел какой-то брюнет и курил. Только позже Лариса сообразила, что это, должно быть, был Михаил, который перед этим явно посетил Ольгу. Позже Ольга позвонила Ларисе и сказала, что нашла кассету, но потом, видимо, почуяв опасность, она решила доверить кассету Михаилу. Неизвестно, почувствовала ли она, что на нее будет совершено покушение? Может быть, сон плохой приснился или еще что-нибудь произошло. У женщин очень сильно развита интуиция!
В общем, вначале она отдала кассету Михаилу, который должен был приехать к ней в три часа, то есть в момент приезда самой Ларисы, и привезти кассету. Возможно, они посмотрели бы ее вместе. То есть если бы все прошло хорошо, то в дальнейшем Лариса сотрудничала бы с Михаилом. Но Ольгу чуть не задушили, поэтому Михаил решил действовать в одиночку. Он решил, что так дело пойдет быстрее. Лариса подумала, что все так и было. Именно из-за приезда Михаила, из-за его дружеской поддержки Ольга и была
