взяли его под руки, ввели в алтарь и оставили в стороне, где простоял он три часа, меняясь беспрерывно видом, и после, уже придя в себя, наедине поведал строителю и казначею свое видение. «Только что провозгласил я, убогий, 'Господи, спаси благочестивыя и услыши ны!' и, наведя орарем на народ, окончил: 'и во веки веков', — вдруг меня озарил луч как бы солнечного света; взглянув на это сияние, увидел я Господа и Бога нашего Иисуса Христа, во образе Сына Человеческого, во славе и неизреченным светом сияющего, окруженного небесными силами, Ангелами, Архангелами, Херувимами и Серафимами, как бы роем пчелиным, и от западных церковных врат грядущего на воздухе; приблизясь в таком виде до амвона и воздвигнув пречистые Свои руки, Господь благословил служащих и предстоящих; посем, вступив во св. местный образ Свой, что по правую сторону царских врат, преобразился, окружаемый Ангельскими ликами, сиявшими неизреченным светом во всю церковь. Я же, земля и пепел, сретая тогда Господа Иисуса на воздухе, удостоился особенного от Него благословения; сердце мое возрадовалось чисто, просвещенно, в сладости любви ко Господу!»
Автор записок в «Маяке» 1844 года, по-видимому, был саровский инок, которому о. Серафим лично рассказал об этом видении. Показания сходятся. Весьма важно для нас, что видение это совпало со входом священнослужителей в алтарь, когда он изображает вшествие их как бы в самое небо и священник просит Господа: «Сотвори со входом нашим входу св. ангелов быти, сослужащих нам и сославословящих Твою благость». Это видение показало, что мы не напрасно веруем, что силы небесные с нами невидимо служат во время литургии.
Иеродиакон Серафим проводил дни с утра до вечера в монастыре, совершая службы, исполняя монастырские правила и послушания, а вечером по-прежнему удалялся в пустынную келью и там проводил ночь в молитве; рано утром он опять являлся в монастырь для исполнения своих обязанностей.
В 1793 году о. Серафиму исполнилось 34 года, и начальство, видя, что он по своим подвигам стал выше других братии и заслуживает преимущество пред многими, ходатайствовало о возведении его в сан иеромонаха. Так как в этом же году Саровская обитель по новому расписанию перешла из Владимирской епархии в Тамбовскую, то о. Серафима вызвали в Тамбов, и 2 сентября епископ Феофил рукоположил его во иеромонаха. С получением высшей благодати священства о. Серафим стал подвизаться в духовной жизни с высшей ревностью и удвоенной любовью. В течение долгого времени он продолжал непрерывное служение, ежедневно приобщаясь с горячей любовью, верою и благоговением.
В настоятельство о. Пахомия в окрестностях Сарова был несколько раз голод, но обитель не терпела недостатка в хлебе и с изобилием наделяла нуждавшихся. Одно лето в особенности был продолжительный голод, и вдруг случилось так, что и для иноков обители не осталось ни муки, ни жита, так как ежедневно кормили тысячи голодающих. Вся братия собралась в церковь, и строитель Пахомий соборне отслужил молебен Божией Матери и всенощное бдение. Братия молилась, как бы перед смертью, не теряя, однако же, упования на Господа и Его Пречистую Матерь. Утром на другой день о. Серафим по особому доверию строителя Пахомия пошел в житницу и нашел, что все закрома наполнены разным хлебом и житом. С той поры во все продолжение голода по окрестностям в обители не было оскудения: сколько ни раздавали нуждающимся, житницы снова наполнялись. Эти события способствовали к утверждению сердца о. Серафима в непоколебимом уповании на промысл Божий и покровительство Богородицы.
Сделавшись иеромонахом, о. Серафим возымел намерение совсем поселиться в пустыни, так как пустынническая жизнь была его призванием и назначением свыше. К тому же от непрестанного келейного бдения, от постоянного стояния в церкви на ногах, с небольшим отдыхом во время ночи, о. Серафим впал в недуг: у него распухли ноги и на них открылись раны, так что некоторое время он лишился способности священнодействовать. Болезнь эта была немалым побуждением к избранию пустыннической жизни, хотя для отдыха следовало ему просить у настоятеля о. Пахомия благословения удалиться в больничные кельи, а не в пустыню, то есть от меньших трудов к большим и тягчайшим. Великий старец Пахомий благословил его. Это было последнее благословение, полученное о. Серафимом от мудрого, добродетельного и почтенного старца, ввиду болезни его и приближения смерти. Отец Серафим, хорошо помня, как во время его болезни ходил за ним о. Пахомий, теперь сам служил ему с самоотвержением. Раз о. Серафим заметил, что к болезни о. Пахомия присоединилась еще какая-то душевная забота и печаль.
— О чем, отче святый, так печалишься ты? — спросил его о. Серафим.
— Я скорблю о сестрах Дивеевской общины, — ответил старец Пахомий, — кто их будет назирать после меня?
Отец Серафим, желая успокоить старца в предсмертные минуты, обещался сам назирать их и поддерживать все так же после смерти его, как было при нем. Это обещание успокоило и обрадовало отходящего ко Господу о. Пахомия. Он поцеловал о. Серафима и затем вскоре опочил мирным сном праведника. Отец Серафим горько оплакал потерю старца Пахомия и с благословения нового настоятеля о. Исайи, также горячо любимого, удалился в пустынную келью (20 ноября 1794 да), в день прихода в Саровскую пустынь.
Келья, или так называемая пустынка о. Серафима, в которой он спасался, находилась в дремучем сосновом лесу, на берегу реки Саровки, на холме, в пяти или шести верстах от монастыря, на восход зимнего солнца. Она состояла из одной хаты с печкой и имела крылечко с сенями. Вокруг пустынки о. Серафим устроил себе небольшой огород и обнес все занимаемое им пространство забором. Одно время он имел даже пчельник, дававший ему весьма вкусный мед. На половине пути от пустынки к монастырю жили другие отшельники в уединенных избушках: игумен Назарий, иеромонах Дорофей, схимонах Марк. Вся эта обстановка немного напоминала собою Афонскую гору, состоящую из разных возвышений, усеянную лесом, монастырями и кельями пустынножителей, поэтому о. Серафим прозвал свой пустынный холм Афоном, а другие уединенные места в лесу он прозвал в духовном смысле именами разных святых мест, как Назарет, Иерусалим, Вифлеем, Фавор, Кедрский поток, река Иордан и т. д.
Несмотря на удаление о. Серафима в пустынку, народ стал беспокоить его там. Приходили и женщины. Великий подвижник, начиная строгую пустынническую жизнь, считал для себя неудобным посещение женского пола, так как это могло соблазнить и монашествующих, и мирян, склонных к осуждению. Но, с другой стороны, лишить женщин назидания, ради которого они приходили к пустыннику, могло быть делом, неугодным Богу. Он стал просить Господа и Пресвятую Богородицу об исполнении его желания и чтобы Всевышний, если это не противно Его воле, дал ему знамение на то преклонением ветвей вблизи стоявших дерев. В преданиях, записанных в свое время, есть сказание, что Господь Бог действительно дал ему знамение Своего изволения. Наступил праздник Рождества Христова, о. Серафим пришел в монастырь к поздней обедне, в храм Живоносного Источника, и причастился Св. Христовых Тайн. После обеда в своей монастырской келье он вернулся на ночь в пустынь. На следующий день, 26 декабря, празднуемый по положению (Собор Пресвятой Богородицы), о. Серафим вернулся ночью в обитель. Проходя свой холм, где он спускается вниз долу, отчего гора и названа была о. Серафимом Афонской, он увидел, что с обеих сторон тропинки огромные сучья вековых сосен склонились и завалили дорожку; вечером ничего этого не было. Отец Серафим упал на колени и поблагодарил Бога за данное по молитве его знамение. Теперь он знал, что Господу Богу угодно, дабы жены не входили на его гору. Кое-как пройдя сквозь сучья, завалившие тропу, он пришел в обитель, поспел к самой литургии и пошел в церковь Живоносного Источника. В тот день строитель о. Исайя служил литургию соборне. Отец Серафим стал в алтаре. По перенесении Св. Даров на престол, когда была пропета вторая половина Херувимской песни, о. Серафим, приблизившись благоговейно к престолу, сказал отцу Исайи: «Батюшка, отец строитель! Благослови, чтобы на мою гору, на которой живу теперь, женам не было входа».
Строитель, намереваясь читать молитву предложения, по перенесении Св. Даров на престол, ответил на это с некоторым раздражением: «В какое время и с каким вопросом подошел ты, отец Серафим!»
«
«Как же я могу, — сказал строитель, — за пять верст смотреть, чтобы женам не было входа?»
«Вы только благословите, батюшка, — сказал о. Серафим, — и уже никто из них не взойдет на мою гору».
Нечего делать; подали образ Пресвятой Богородицы
— Благословляю, чтобы не было женам входа на твою гору, а ты сам охраняй!
Приложившись к св. иконе, о. Серафим отошел на свое место и затем в обычное время причастился Св. Тайн. После обеда, возблагодарив старца Исайю за данное благословение, на ночь опять возвратился в
