Из темных логов стала подниматься растревоженная белая муть, крошечные вихри вмиг смешали морской ветер, снежинки и крики чаек. Петр мелко затряс ладонями. Пальцы у него задергались, будто у припадочного, спина выгнулась — казалось, вот-вот не удержится на ногах и упадет назад. Однако что-то его держало, будто с неба в грудь к нему прилетело копье и пришпилило к берегу, изгрызенному морем. И теперь он, как утка на стреле, бьется и пытается вырваться и взлететь… Но острие держит крепко.
Шум ветра нарастал, снежные волны бежали во все стороны — как от брошенного камня. В Черноводске снова объявили штормовое предупреждение.
Глава 5
В железном брюхе
Мелодичный удар гонга заставил Лизу подпрыгнуть. Весь аэропорт замер, затих, и даже маленькие дети, казалось, перестали плакать. Холодный и прекрасный женский голос произнес:
—?Объявляется посадка…
Толпа ахнула и качнулась.
—?…на рейс… Хабаровск — Черноводск.
—?Так, — сказала Нина. Она вся подобралась и походила теперь на готовую прыгнуть рысь. — Сиди здесь. Собери свои карандаши, книжки, все, — чтобы могла сразу вскочить и бежать.
У выхода на посадку уже было не протолкнуться. Там стоял рев. Лес втянутых кверху рук с билетами колыхался над сплошной людской массой, и на лице стюардессы читалось отчаяние. Толпа напирала. На помощь стюардессе уже бежал милиционер, но бежал слишком медленно; она беспомощно вскинула руки, будто сдаваясь, но тут снова ударил гонг, и объявили посадку на следующий рейс. Толпа заколебалась, разваливаясь, разбиваясь на потоки. Люди потерянно метались между выходами. Никто не знал, насколько велико окно тайфуна; никто не знал, когда придет следующий буран и сколько он продлится. Главное — любой ценой сесть в самолет. Лизу задели чемоданом. Она шарахнулась, вжалась в угол. Сейчас она готова была прожить в аэропорту неделю — лишь не лезть в эту злобно копошащуюся людскую массу.
—?Объявляется посадка…
Маленькие винтовые Ан-24, северные трудяги, способные приземлиться на крошечный аэродром, один за другим запускали моторы. Успеть, пока есть погода. Пока можно взлететь — и, главное, приземлиться…
—?Объявляется посадка…
Нина появилась только через два часа — растрепанная, оскаленная. Рявкнула: «Бегом!». Лиза подхватила свою сумку, и они понеслись куда-то в сторону от пассажирских выходов, проскочили в коридор с надписью «служебный выход», вылетели на улицу. Под распахнутую куртку Лизы тут же ударил холодный ветер, она попыталась застегнуться на бегу, но Нина уже втолкнула ее в автобус. Лиза перевела дух и огляделась.
—?Ой, собачка! — воскликнула она. Длинноногий дратхаар с жесткой коричнево-белой шерстью поглядел на нее умными желтыми глазами. Лиза робко протянула руку — пес сдержанно шевельнул куцым хвостом и позволил почесать себе уши.
—?Здравствуй, Нина, — сказал его хозяин, пожилой мужчина с выцветшими добрыми глазами.
—?Здрасьте, Вячеслав Иваныч, — процедила та и отвернулась. Пенсионер грустно пожал плечами.
—?Не приставай к девочке, Шмель, — сказал он. Пес оглянулся на него и снова подсунул мокрый розовато-коричневый нос под ладонь. Лиза радостно рассмеялась.
Двери с шипением закрылись, и автобус тронулся. Лиза оторвалась от собаки и посмотрела по сторонам. Странно — автобус уже едет через летное поле, а пассажиров всего человек пятнадцать. Кроме Вячеслава Ивановича, здесь был давешний амбал из телефонной будки — он смотрел на остальных исподлобья, будто ждал нападения. На краешек заднего кресла присела стюардесса — вид у нее был ужасно усталый, даже измученный. На коленях она держала маленький чемоданчик. Еще человек десять, судя по их виду, были из института — Лиза решила, что они возвращаются из командировки. Автобус резко повернул, один из геологов качнулся, и Лиза увидела еще одного пассажира. Он был высокий, худощавый, в джинсах и коротком пуховике. Длинные черные волосы собраны в хвост, — Лиза тихо ахнула и чуть сдвинулась, чтобы получше рассмотреть такое диво. До сих пор мужчин с длинными волосами она видела только по телевизору и на папиных студенческих фотографиях. У хвостатого был твердый восточный профиль, щетина и удивительные живые глаза. Лиза, за лето осилившая трилогию Яна, немедленно решила, что незнакомец похож на молодого Чингисхана. Интересно, зачем он едет в Черноводск? Непроизвольно Лиза принялась выдумывать историю, в которой ей пришлось бы сталкиваться с этим человеком снова и снова… А вдруг он — новый учитель в их школе? Например, физкультуры? Вот было бы здорово… Но Лиза не успела замечтаться — ехидный и обиженный голос Никиты оборвал фантазии.
—?Он в командировку едет, — сказал воображаемый друг. — Дня на три. Или вообще пилот…
—?Пилоты в автобусах не ездят, они сидят в самолете, — огрызнулась Лиза. — И они в форме.
—?Ну и ладно, значит, в командировку.
Лиза шумно вздохнула. Скорее всего, Никита прав. Но как было бы здорово…
Двери автобуса с шипением разошлись, и Лиза раскрыла рот от удивления. Самолет, стоящий перед ними, никак не походил на знакомый Ан-24 — разве что тоже был с винтами. Толстый, приземистый… и никаких привычных дверец в боку. Пока Лиза хлопала глазами, пассажиры уже начали заходить в самолет — они попадали внутрь с хвоста, по широкому наклонному трапу.
—?Что это за самолет такой? — спросила Лиза с ужасом и восторгом. Нина ее не услышала, зато из-за спины ответил «Чингисхан».
—?Это ан двенадцать, грузопассажирский, — сказал он. — Ни разу таких не видела?
Лиза быстро оглянулась, замотала головой и почти бегом бросилась к самолету. Щеки заливала краска. Девочка догнала Нину, пристроилась к ней за спину и по грохочущему под ногами железу вошла, наконец, в самолет — как в огромную пещеру, как в брюхо невиданного зверя.
Внутри было темно и холодно; металлические стены выкрашены в темный хаки и покрыты заклепками. Никаких мягких кресел, стоящих рядами, никаких кнопок над сидениями, и иллюминаторов совсем немного. Пассажиры постепенно рассаживались на две узкие металлические лавки, которые тянулись вдоль бортов; между ними сложили багаж. Дратхаар Шмель сидел над чемоданом хозяина и нервно зевал. Его жесткая коричневая бородка промокла и слиплась от слюны. Стюардесса неловко пробиралась по проходу в своих сапожках на высоких ломких каблуках; вот она склонилась над Лизой, вручила бумажный пакет и вытянула из-за ее спины ремни. Вблизи лицо стюардессы выглядело совсем уж изможденным, бледным, с темными кругами вокруг глаз; ее руки дрожали.
—?Ой, я не знала, — смущенно проговорила Лиза и пристегнулась.
—?Затяни потуже, — велела стюардесса. Лиза потянула за конец ремня и грустно развела руками: затянутый до упора пояс болтался так, что в него можно было пропихнуть еще одну такую же девочку. Лиза беспомощно взглянула на стюардессу, но та уже шла дальше, раздавая пакеты и помогая найти ремни.
—?Меня никогда не укачивает, — сказала Лиза, мрачно глядя на пакет. Ее действительно никогда не укачивало, но была и другая правда: вид этих серых пакетов всегда вызывал у нее тошноту; ей казалось, что она чувствует исходящий от них кисловатый теплый запах. Лиза брезгливо положила пакет под сиденье и сложила руки на коленях. Перелет обещал быть скучным: в самолете было слишком темно, чтобы читать, и даже поспать не получится: уж очень эти скамьи жесткие и неудобные. А спать хотелось: Лиза уже больше суток не ложилась в кровать. Если бы она была постарше, она сообразила бы, что в отупляющей усталости есть и плюсы: девочка могла воспринимать только то, что происходило вокруг и касалось ее напрямую; ошеломляющие новости были забыты, боль утихла и затаилась… Но Лиза просто чувствовала себя усталой и сонной.
Басовое гудение моторов усилилось, в самолете стало быстро темнеть, и Лиза в восторге увидела, как пологий трап, по которому они входили в самолет, медленно поднимается, превращаясь в часть борта. Дневной свет окончательно померк; зажглись тусклые желтые лампочки. Взвыли винты; самолет дрогнул и
