Название: «Лед, ветер и пламя»
Автор: Аллеранс
Бета: 1 часть - Solar и еще много кого, не дошедших до конца, 2 и 3 - Tantri.
Пейринг: ГП/ДМ
Рейтинг: PG-13
Жанр: роман/AU
Размер: макси
Статус: закончен.
Дисклеймер: герои принадлежат Джо, содержание - мне.
Содержание: Люциус Малфой сбегает из Азкабана, чтобы спасти своего сына. Он находит Гарри Поттера и предлагает ему сотрудничество в борьбе с Волдемортом.
Комментарии: Этот фик написан до выхода шестой книги в розничной продаже на территории России.
Честно, старалась учесть все выдумки Джо. Две неточности: не могу представить, как Гарри может убить Нагайну под носом Волдеморта, будь она крестражем. Ну а Блэк, в образе собаки, «бегущий по волнам» и «массовый заплыв» Упивающихся смертью из середины Северного моря - это, простите, за гранью моей убогой фантазии. Поэтому мой Азкабан на суше.
Без учета 7 книги. ООС персонажей, в особенности Люциуса.
Часть 1. Лед. Спасение во благо себя
Когда беда стучится в дом,
Льдом сердце вы не покрывайте.
Оно гореть должно огнем.
Его вы ветром разжигайте,
Когда беда стучится в дом…
Когда от радостных хлопот,
Лед в сердце растворится
То пламя на ветру поет
И молодеют лица
Всегда от радостных хлопот.
Глава 1. Узник
Узкое окошечко под самым потолком высокого помещения практически не дает света. Особенно сегодня. Там, за стенами, идет нескончаемый дождь. Небо затянуто иссиня-черными тучами. О каком свете в такую погоду можно говорить? И все-таки тьма в камере не абсолютна. Даже сегодня слабый лучик порождает тени.
Кап... кап... кап... Здесь и в сухую погоду не прекращается этот мерный шум. Древние стены за века пропитались влагой насквозь. От нее сыро и промозгло. Но это хорошо, что существует звук, ведь от оглушающей тишины можно сойти с ума.
Если долго вслушиваться в мерный перестук, то можно услышать грустную мелодию, даже тоскливую... Узник уже привык к тоске и безнадежности. Он уже не кричит днем, устав от ужаса и горя. Только ночами мужчина продолжает вскакивать от собственного крика.
Почему сны здесь такие яркие?.. Видимо, душа компенсирует отсутствие красок, звуков и света. Он не любит свои сны. Когда ему снятся кошмары, узник просыпается не в духе, ворчит, разговаривая сам с собой.
- Так мне и надо, - глухо говорит он. Ему неприятен собственный хриплый голос. Но пленник не может отказать себе в потребности слышать человеческую речь, пусть и произнесенную собой.
Кричать его заставляют не кошмары, а светлые сны о доме и жене, красивой, нежной, такой родной и любимой. Она улыбается, голубка… Гладит по головке их белокурого сыночка. Сын, сыночек... Глядя на отца с обожанием, ловит каждое его слово. Смотрит доверчиво серо-голубыми глазками.
- Почему нельзя повернуть время вспять хроноворотом? - кричит узник, вскакивая с жесткого топчана и обхватывая голову руками. - Зачем я вовлек своих близких в эти страшные игры? Как защитить, сидя в Азкабане?
А как все славно начиналось...
* * *
- Мама, опять вы с отцом пытаетесь свести меня с очередной невестой? Мне это надоело! - протянул высокий блондин лет тридцати, закатив глаза.
- Люка, она - само совершенство, - устало произнесла импозантная дама.
Ее светлые волосы, уложенные в высокую прическу, были немного темней, чем у сына.
- Во-первых, хватит называть меня этими глупыми детскими прозвищами. Что еще за «Люка» или «Люци»? Я уже не малыш! У меня нормальное имя - Люциус, - раздраженно прервал ее сын.
- Но, Люк... Люциус, зачем так нервничать? - Ей совершенно не нравился неуважительный тон, в котором разговаривал Люциус.
- Не перебивай меня! Я еще не высказался, - сын злился и грубил матери.
Женщина нахмурилась. Ее лицо стало подобием театральной маски, на которой читались лишь застывшее равнодушие и превосходство. Она стала удивительно похожа на манекен, а не на живую женщину. Маска тут же перебралась на раздраженное лицо сына, гася эмоции.
- Твои невесты надоели мне, - продолжил Люциус гораздо спокойнее. - Ты всякий раз утверждаешь, что они совершенство. На деле же все они - раскрашенные куклы.
- Нарцисса не такая, поверь.
- Да брось! То же самое ты говорила и о Даниэле, которая недавно вышла замуж за Паркинсона. А она была просто ужасна: толстая, с приплюснутым носом мопса.
- Ты в своем репертуаре, - засмеялась мама беззаботно, вновь становясь живой. Люциус очень любил, когда она так смеялась, поэтому он тоже улыбнулся.
- Для тебя все девушки, у которых есть капля жира на животе, уже толстые. К Нарциссе Блэк ты не придерешься, она утонченная и изящная.
Нарцисса действительно была тоненькой, как веточка. Даже теперь, спустя восемнадцать лет, жена оставалась стройной и гибкой. У нее такая шелковистая кожа, серые изумительные глаза с крапинками голубизны, а по ободку радужки вообще круг яркой синевы. От этого казалось, что у жены даже белки глаз отливают голубизной.
Если Нарцисса была весела, ее глаза становились почти фиолетовыми. Зато в мрачную погоду или при плохом настроении они темнели и становились стального цвета. Малфою нравилось угадывать настроение любимой по цвету глаз. Когда жена была спокойна - а это было ее обычное состояние - то становилась беззащитной, как ребенок. Ему хотелось прижать ее покрепче к груди, защищать, баюкать...
Черты лица Нарциссы были немного острыми. Иногда Люциус называл жену лисичкой, но ей не нравилось такое сравнение. Узкий греческий нос, изящные пальчики. Вся такая хрупкая, воздушная...
Их мальчик был копией мамы. Люциуса даже раздражала эта девчоночья утонченность и изящество сына. Он бы предпочел, чтобы мальчик походил на него: крупные черты лица, волевой подбородок, плечи вполне внушительных размеров и огромные руки, совсем не аристократа.
Малфой пытался изменить облик сына: он заставлял его делать упражнения, бегать, плавать и отжиматься. Но мальчик все равно рос изящным и женственным. Когда Драко или, как звала его Нарцисса, Дрейк был малышом, его волосики слегка вились. Люциус хорошо помнил первую парадную фотографию сына, на которой он был запечатлен в детской мантии с кружевным воротничком - прямо девочка с широко распахнутыми глазками…
- Зачем, зачем я все это вспоминаю?! Зачем мне все это снится?! - простонал узник.
