День за днем проходили в мучительном неведении и полной пассивности.
Высокое начальство исчезло вскоре после нашего прибытия, и рядом с нами не осталось никого из тех, кто мог бы дать хоть какие-то разъяснения. В разговорах о том, что нас ожидает, было много домыслов, и при этом, естественно, так получалось, что осторожным предположениям одного верил другой, он передавал слух третьему, и все это расползалось дальше и дальше. Нас одолевали все новые и новые фантазии, одни невероятнее других, но все они быстро забывались. Один из слухов, однако, держался упорно: «Часть из нас должна ехать дальше».
Наконец, однажды утром появился человек со списком фамилий, и приехало много грузовиков, вставших возле платформы. Названные начали радостно паковать свои чемоданы и перегружать мебель из товарных вагонов в грузовики. Наших фамилий названо не было. Быстро выяснилось, что все сошедшие с поезда относятся к трем техническим группам. Это были, во-первых, инженеры-технологи, во-вторых, специалисты по автоматическому управлению, среди них наши знакомые Магнус и Хох, и, наконец, коллеги, специализирующиеся по приводам и экспериментам на стендах. Высадка и выгрузка закончились, оставив нас в полном разочаровании. Нам оставалось только рассматривать тех, кто остался. Это были сотрудники всех научных отделов, конструкторы, а несколько позже к нам добавились также специалисты по летным испытаниям.
Прошел слух, что всех оставшихся повезут на остров. Я был разочарован и глубоко угнетен тем, что должен работать и жить где-то далеко от Москвы. За время нашей долгой поездки мы достаточно нагляделись на контрасты между городом и сельской местностью в этой стране. Только теперь я отчетливо ощутил, насколько худшим, чем даже смертный приговор, наказанием была для афинян в древние времена ссылка из столицы в провинцию.
Через несколько дней к поезду подъехали полковники Королев и Победоносцев. «Остров, на который Вы поедете, находится на озере Селигер, на севере», — объяснил один из них. «Только два часа полета до Москвы», — добавил другой. Для меня проглянула слабая надежда добиться места работы в столице. «Вам будет хорошо работаться на острове», — сказал полковник Победоносцев. «Есть ли там лаборатории и библиотека?» — спросил я. Оба улыбнулись отрицательно. «Но Вам для работы нужны только бумага и карандаш», — услышал я в ответ. Я возражаю очень темпераментно, я пытаюсь добиться разрешения остаться в Москве. Мой аргумент «Я не могу долгое время работать без аэродинамических труб и библиотеки», — поддерживает подошедший господин Греттруп. Он живет и работает в Москве. Но все мои протесты остаются без внимания. Спорить бессмысленно: все уже решено и изменению не подлежит. Высшее начальство вскоре опять исчезает. Меня утешает говорящая по-немецки девушка-постовой, с которой я изредка разговаривал в дни нашего ожидания. Когда она услышала о моем разочаровании, она воскликнула: «Остров очень красивый, я была там однажды в отпуске». И блондинка приветливо улыбнулась мне.
Наконец после многих дней ожидания в поезде на запасном пути, раздался толчок, лязгом отозвавшийся на всех вагонах, и мы поняли, что к нашему составу подсоединили локомотив. И скоро поезд уже покатил по окрестностям Москвы, а затем повернул на север. Перед отъездом нам в первый раз выплатили русские деньги. Я в качестве компенсации за поездку получил 5000 рублей. В зале ожидания на вокзале в Калинине за сорок рублей я купил дочке плитку шоколада.
И вот опять мы едем ночью. Ранним утром, когда солнце поднялось на почти безоблачное ноябрьское небо, мы увидели вдали светлую гладь большого озера. По большой дуге железнодорожного полотна поезд быстро подъезжал к городу, стоящему на берегу. Это был Осташков. Из пушистых осенних лесных массивов виднелись светлые башни, башенки и дома с бледно-розовыми черепичными крышами. Этот город с населением примерно двадцать тысяч жителей издали представлялся куда более значительным, чем он оказался вблизи. Когда мы приехали и высадились, то пошли по широкой, по большей части не асфальтированной улице, вдоль которой стояли лиственные деревья в осенних тонах. Остававшиеся кое-где зеленые, желтые и красные листья сияли в свете утра. За деревьями виднелись маленькие, в основном одноэтажные дома. Заметные издалека и очень красившие город монастырские постройки, с их причудливыми башнями, были сильно разрушены.
После долгих дней пути мы, наконец, добрались до конечного пункта нашей поездки — неогражденной речной пристани. На берегу — простые крепления из досок и свай. У берега стоит под паром маленький пароход. Сзади него большая баржа. Рядом еще несколько рыбачьих лодок. Опять солдаты помогают нам грузить имущество, на этот раз — на буксир. При этом никакой спешки. Мы, немцы, уже стали спокойнее и расслабились. К чему добиваться, чтобы твою мебель погрузили раньше имущества другого? Кроме того, у нас в душе — затаенная радость. Наконец-то долгая поездка подходит к концу. Но это светлое чувство вскоре опять омрачается неизвестностью: что-то ждет нас на острове? Все разговоры стоящих на пристани кружатся вокруг этой темы.
Примерно к полудню каждый из нас занимает свое место на пароходе. Вся мебель и ящики погружены на баржу. Пароход, кряхтя и выпуская облака черного дыма, отходит от берега. В ритме машины дрожит палуба. Гребной винт вспучивает пену. Песчаный берег остается позади. Наш караван встречает возвращающиеся домой лодки рыбаков, которые от набегающей от нас волны начинают качаться. Безветренно. В спокойной воде отражаются легкие облака. Это широкое и спокойное большое озеро. Скоро все его берега остаются вдали, превращаясь в тонкую голубую линию. Дети устали. Самые маленькие спят на руках родителей. Становится прохладно. Пароход медленно продолжает свой путь. Только в сумерках перед нами появляется остров. Он выступает из воды длинным и плоским куском суши, покрытым сплошным лесным массивом из тесно стоящих елей и сосен. При приближении они не становятся более отчетливыми, так как солнце уже зашло, и на землю опускаются сумерки. Когда пароход своим широким бортом мягко пришвартовался к освещенному несколькими тусклыми лампами северному пирсу, была уже глубокая ночь. Матросы быстро обмотали канат вокруг свай, бросили трап. Пассажиры начали выходить. Мы спустились на берег, где уже стоял встречающий нас администратор. Он проверил по списку наши фамилии, и вот уже по узкой тропинке через низкий лес мы идем к домам, в которых для нас приготовлены квартиры. Лидди получает отдельную комнату в отдельном доме. Пожилой русский в черном пальто и меховой шапке, представившийся как Сибилев, ведет семью Альбрингов в небольшую трехкомнатную квартиру с кухней. Это квартира номер 9 на первом этаже дома 9. Уже протоплено. Большая печь излучает приятное тепло. На той же площадке, напротив, живет доктор Цайзе, термодинамик, а над нами семья дрезденского профессора Фризера.
Первую ночь мы с одним из моих коллег провели на пирсе. Мы охраняли нашу мебель, которая еще находилась на барже. Когда, наконец, утреннее солнце осветило нашу «Тегга incognita», я увидел, что нахожусь в живописнейшем месте нашей земли. Вокруг вода, вдали другие острова, поросшие лесом. На одном из соседних островов блестят белые здания, самое большое из них, с куполом, напоминает восточную мечеть. На нашем острове мы обнаружили десять двухэтажных, в основном деревянных домов, далеко отстоящих друг от друга. Несколько административных зданий, столовая, магазин.
Господин Вольф, живший от нас неподалеку, с собой в Россию взял много книг, в том числе энциклопедию Брокгауза. И мы нашли в ней наше озеро. Оно располагается на Валдайской возвышенности, площадь его 260 квадратных километров. На нем много островов. Из него вытекает река Селижаровка, которая впадает в Верхнюю Волгу. Впоследствии после изучения русских краеведческих книг мы узнали, что первый город в районе озера Селигер был основан на соседнем с нами острове Кличен, но уже в 1393 году он был разрушен. Название теперешнего районного центра происходит от имени Евстахиус (Eustachius), или по-русски Евстафий, в народе прозванного Евсташкой и превратившемся впоследствии в Осташку. То, что мы приняли за мечеть на соседнем острове, оказалось монастырем Ниловой Пустынью. До 1528 года остров был безлюден. Позднее там поселился святой отшельник Нил, проживший в уединении 28 лет. В 1594 году он основал монастырь, который вскоре стал местом паломничества.
Наш остров примерно четыре километра длиной и два шириной. Высокие могучие сосны и ели в борах кажутся столетними. Из лиственных пород изредка виднеются белоствольные березы. Дуб и бук здесь представляют собой кустарник. Остров расположен на той же географической широте, что и северная оконечность полуострова Ютландия в Дании. На нашем острове мы обнаружили небольшое окруженное лесом озеро. И на нем поросший деревьями маленький островок. Несмотря на то, что наше место обитания невелико, к радости поклонников зимнего спорта оно оказалось холмистым. Лыжники уже облюбовали для себя склон для спуска к озеру.
