— Я тебя не понимаю…
— У тебя есть ее показания. Анисьи. Ты записала их на диктофон.
— Откуда ты знаешь?
— Она мне сказала. Возьми все на себя, я тебя прошу. Умоляю… — прохрипел он.
— Что ты сказал?!
— Скажи, что это ты убила Анжелу. Нет-нет! — замахал он руками. — Не убила! Всего лишь отдала приказ! А взамен…
— Что взамен?
— Я предлагаю сделку, — он облизнул сухие губы. — Документы о разводе готовы.
— Я с удовольствием их подпишу.
— Не торопись. Я меняю условия. Все — тебе. Понимаешь?
— Нет.
— Я отдаю тебе все. Особняк на Новой Риге, московскую квартиру.
— А недвижимость за границей? — насмешливо спросила я.
— Ты и об этом знаешь?!
— Алла сказала. Я с ней недавно встречалась, так что, Иван, я знаю все.
— Хорошо. Ее я тебе тоже отдам. Заграничную собственность. Оставлю себе самую малость.
— Я положу тебе пенсию, скажем, э-э-э… В двадцать тысяч.
— Долларов? — жадно спросил он.
— Рублей. Ты же старик, тебе много не надо.
— Но где я буду жить?
— Здесь. Я пошутила, Иван. Мне не надо твоих денег.
— Я оставлю тебя без копейки! — пригрозил он. — Ты согласилась с моими условиями развода. Тебе придется судиться до бесконечности, чтобы все отменить.
— Я не собираюсь тратить на это время. Мне ничего не надо. Ни твоего дома, ни квартиры. Ни твоих денег. Понимаешь, Иван? Ничего.
— Ты не понимаешь, от чего отказываешь! Зина! Это же миллионы! — с придыханием сказал он. — Миллионы долларов! В обмен на… На несколько лет, которые ты проведешь в тюрьме.
— Видишь ли, я, похоже, жду ребенка. И мне вовсе не хочется, чтобы он родился в тюрьме.
— Ребенка?! О кого?!
— От мужчины. Почему ты был так уверен, что я не смогу найти себе мужчину? Как видишь, нашла, и очень быстро. И даже уже беременна.
— Кто он? — жадно спросил муж.
— Не беспокойся, не олигарх. Обычный человек, но, в отличие от тебя, совершенно здоровый. Репродуктивные функции в норме, — с насмешкой сказала я. И в доказательство похлопала по своему животу.
— Тем более! Если ты беременна, ты вообще не сядешь! — с воодушевлением сказал он. — Это же наше спасение!
— Ошибаешься. Спасай себя сам. — Я встала.
— Зина! — Он вдруг рухнул на пол и неловко встал на колени. А потом пополз ко мне. Я стала за себя опасаться. Еще немного, и я сломаюсь. Я его пожалею, и…
Тут я вспомнила, сколько пережила за последнее время. Унизительный обыск в квартире, изматывающие допросы, клевету, потом тюремное заключение. А перед этим? Когда он угрожал мне разводом? Когда собирался вышвырнуть на улицу без денег? Это человек без совести, без сердца. И он меня все равно обманет. Наверняка уже строит планы, как ему вернуть все. Главное, свободу. А там уж он меня прижмет, можно не сомневаться. Это же Царев!
— Выбор простой, Иван, — сказала я, брезгливо отстраняясь от дрожащих старческих рук, которые пытались вцепиться в мой подол. По случаю визита в тюрьму на мне была юбка, а не, как обычно, брюки. — Одному из нас достается свобода, другому миллионы. Лично я выбираю свободу. А ты… Ты всегда любил деньги. Следовательно, ты получишь миллионы. Я их тебе оставляю, причем все. Наслаждайся!
И я вышла, стараясь не оглядываться. Я слышала, как он плакал. Беспомощный одинокий старик остался за моей спиной. Миллионер, коллекционер всего элитного. Убийца… Почему я должна его жалеть? Он бы меня не пожалел. Я и так оставляю ему все, хотя могла бы оспорить документы о разводе, по которым от всего отказываюсь. Я ведь их еще не подписала. Но я приняла условия сделки: одному достается свобода, другому миллионы. Я выбираю свободу.
Придя домой, я первым делом уничтожила диктофонную запись с «признаниями» Анисьи. Потом выпила чашку чая, приняла ванну и стала дожидаться Яна. Больше меня адвокаты моего бывшего мужа не беспокоили.
…Еще через неделю меня снова вызвали к следователю. Я было заволновалась, ведь от Ивана Иваныча можно ждать чего угодно. Но, как выяснилось, волновалась я напрасно. Новость, которую мне сообщили, я приняла спокойно:
— Вчера в тюремной больнице умерла главная свидетельница по вашему делу, Анисья Переверзева.
— Отчего же она умерла?
— У нее был целый букет хронических заболеваний. Видимо, нервы сдали, она поняла, что срок вряд ли будет условным. Вот организм и не выдержал.
— Тут ее тоска взяла, и царица умерла.
— Что?
— Я говорю, бывает.
— Без ее показаний вам на суде будет проще.
— Я догадываюсь. А… мой муж?
— Условным сроком он вряд ли отделается. Хотя его адвокаты стараются. Суд, конечно, сделает снисхождение на возраст, на состояние здоровья… Скажите честно, вы будете его топить или станете помогать?
— Я его ненавижу, но не настолько, чтобы потерять лицо. Месть — это удел недостойных. Что касается меня, я выхожу замуж и уезжаю из Москвы.
— Куда?
— В провинцию. Мы с будущим мужем облюбовали хутор на самой окраине Московской области. Людей там нет, место тихое.
— А чем будете жить?
— Решили заняться сельским хозяйством.
— Вы и… деревня?! Никогда не поверю!
— И напрасно. Я провела там детство. Моя мама родом из деревни. Если хотите — зов предков. — Я усмехнулась. — Кстати, у моего будущего мужа тоже деревенские корни, он мое решение поддержал.
— Так это было ваше решение?
— Да. Мое.
— А как зовут вашего будущего мужа, позвольте спросить?
Я смешалась:
— Зачем это вам?
— Дайте-ка я вам погадаю… Мне кажется, у него очень редкое имя. Что-то типа Федота. Или Касьяна? Что-то очень русское, так сказать, из глубины веков.
Я вспыхнула:
— И что вы этим хотите сказать?
— Просто предупредить хотел: будьте осторожны, Зинаида Андреевна. В Уголовном кодексе есть статья за лжесвидетельство. И хотя вина вашего мужа… Я имею в виду бывшего мужа, не будущего. Вина господина Царева полностью доказана… Мы нашли гостиницу, где он ночевал после того, как отвез тело своей темнокожей сожительницы в лес. Есть показания администратора. Царева хорошо запомнили. Да и нож, наконец, нашелся в доме вашего супруга. Клинок плохо отмыли, и это еще одна важная улика. Но все же лжесвидетельство… Чего не сделаешь ради красивой женщины, ведь так? — неожиданно подмигнул
