вложить. Но кормить-поить буду хорошо, о жилье не думай.
— А как же ребята?
— Они что, тоже не москвичи? — поморщился Шантель.
— Москвичи. Мы вместе месяца три, не больше. В клубе познакомились.
— Ну, значит, у них все в порядке?
— Эдик работает, а Ленька с Олегом нет. Только здесь, в ресторане.
— Ничего, образуется, — уклончиво сказал Шантель.
Ему нужен был только Коля Краснов, остальные казались вполне заменяемыми. К тому же москвичи. Шантель предпочитал работать с провинциалами, мотивация больше. В солисте же Лев Антонович почувствовал натуру скорее пассивную, созерцательную, нежели волевую, способную к решительным действиям и формированию собственного мнения о чем-либо или о ком-либо. Краснов был благодатным материалом для лепки, ковки, переплавки и тому подобных действий. Настроение у Льва Антоновича поднималось с каждой минутой. Поистине март — удачный месяц!
— Так когда ты ко мне переедешь? — спросил он у Коли.
— А когда надо?
— Давай прямо завтра. Чего тянуть? И сразу же работать. Альбом надо писать. Лето переживем, а к осени будем раскручиваться. Запись альбома, презентация, выступления в московских клубах, а там, ближе к зиме, и гастрольная поездка по всей России.
Лев Антонович Шантель посмотрел на Колю Краснова уже как на свою собственность. Инспектор пожарной охраны становится солистом рок-группы — такого еще не бывало. Остроумно. С такими данными — и собирался тушить пожары, когда ему вполне под силу их разжигать!
Юпитер[3]
С женой, в недалеком прошлом популярной эстрадной певицей, Лева Шантель развелся так: оставил ей хорошую трехкомнатную квартиру, дорогую машину, дачу, деньги, но отобрал псевдоним, под которым ее раскручивал. Когда все начиналось и женаты они еще не были, этот псевдоним Шантель у девушки просто- напросто купил и в суде, на бракоразводном процессе, рьяно отстаивал именно это свое имущество. Отстоял и, хотя мстительным и жестоким человеком никогда себя не считал, закатом карьеры бывшей жены, случившимся вскоре после развода, был чрезвычайно доволен. А квартиру, машину и дачу купил себе новые. А пусть знают, как кидать Леву Шантеля. Другим наука, если подобное вдруг повторится. Если он кого-то раскрутит, а потом этот кто-то захочет уйти на вольные хлеба.
У Льва Антоновича была от брака с бывшей звездочкой дочь, очень хорошенькая восьмилетняя девочка. И Шантель любил бы ее, искренне любил, если бы иногда с ужасом не представлял себе, как это маленькое чудо вырастет, нацепит короткую маечку и брючки в обтяжку и придет к папе с требованием сделать из нее звезду. Девочка была чрезвычайно избалованна и ленива, а Лев Антонович требовал от тех людей, с кем работал, полного подчинения и каторжного труда, поэтому с постулатом «папа плохой», внушаемым дочери бывшей супругой, Шантель никогда не спорил.
Его новая квартира также была трехкомнатная, заново отремонтированная, но гораздо лучшей планировки, чем прежняя, да и район, где она находилась, престижнее. Все правильно: каждая новая ступенька лестницы должна вести никак не вниз, а только вверх. Льву Антоновичу одному в квартире было слишком просторно, но приводить сюда на постоянное место жительства женщину он не спешил. Предпочитал снимать своим любовницам однокомнатные уютные квартирки, где, испытав пресыщение, оставлял их, уплатив за полгода вперед в качестве компенсации.
Так он поступил и с Аленой, на следующий день после их ссоры послав одного из помощников за своими вещами. И одновременно с ними привез в квартиру Шантеля свои вещи и Коля Краснов.
— Что, заселяемся? — подмигнул ему Лев Антонович. — Ты не переживай. После двух-трехгодичного чеса по матушке-России купишь себе квартиру, машину хорошую, еще через пару годков отстроишь шикарный загородный дом. А то — пятилетку за три года! Если, конечно, будешь пахать, как вол, и слушаться меня.
— А дальше?
— Не понял?
— Ну, куплю я себе все это. А что дальше?
— Дальше жить.
— А надо?
Шантель слегка напрягся. В Коле явно чувствовался какой-то внутренний надлом, спрашивается, откуда? Не в себе парень. А с другой стороны: кто из гениев в себе? Им за это и платят большие деньги: за сумасшедшинку. К тому же со временем это проходит. Особенно классно такое безумие лечат деньги. А большие деньги и вовсе превращают любого хиппи в абсолютно нормального человека.
Пока же Лев Антонович, считающий себя неплохим психологом и душеведом, решил закрыть на Колины странности глаза. А проще сказать, не хотел признаться себе в том, что не понимает, в чем их причина. Странный характер: великая сила при великой слабости. И чем все это закончится — неизвестно. Но серьезных причин отказаться от Краснова у Льва Антоновича не было, тот на все говорил только «да», и Шантель приступил к решительным действиям.
Подписав с Колей рабский контракт на три года, Лев Антонович пустил в бой тяжелую артиллерию. Надо было устроить раскручиваемой группе ряд выступлений в столичных клубах. Сделать это можно было только по договоренности с хозяином, владельцем подпольного казино и совладельцем нескольких самых модных в Москве ресторанов. Иными словами, полукриминальным авторитетом.
Это был человек тоже довольно странный. Хотя кто нынче без странностей? Не мы такие — жизнь такая. Не сойдешь с ума из-за какой-нибудь ерунды, придется свихнуться по-крупному — от отчаяния. Так что лучше уж коллекционировать бабочек. Виктор Петрович Фонарин бабочек не коллекционировал. У него была другая слабость. Жесткий, волевой, решительный человек, умеющий делать деньги, он вдруг… запел. И хотя Фонарин был умен, как сам дьявол, полное отсутствие у себя вокальных данных замечать отказывался и вот уже два года с маниакальным упорством продолжал снимать видеоклипы с собой, любимым, в главной роли. И запускать их ротацию по ТВ и на радио, благо денег на это хватало. У Фонарина не имелось и литературного таланта. И вообще вкуса. Ему писали такие песни, что слушать их было тошно. Причем песни эти выбирал он сам. Этот тупизм доводил порою Шантеля до бешенства, но спорить с Фонариным он не мог. Потому что его карман был для Льва Антоновича широко открыт. Благодаря, черт ее дери, музыке!
Как только речь заходила о музыке, умнейший Фонарин делался вдруг глуп, глух и слеп. Лев Антонович не уставал удивляться этому парадоксу. Неужели не видит себя со стороны? Но приходилось терпеть, именно к нему первому, к господину Фонарину, Шантель привел Колю Краснова.
— Начинай потихоньку, — кивнул он парню, а сам расположился в зрительном зале за столиком. Надо было понаблюдать за реакцией публики. Группа «эНЛО» пока еще выступала в полном составе и даже не изменила своего названия.
— Лева, привет, — услышал вдруг Шантель знакомый голос. Безработный аранжировщик говорил вкрадчиво, на мягких лапках. — За тобой должок.
— Какой должок?
— Я же тебе говорил: это золотой мальчик. Оценил?
— Допустим.
— Так как насчет моей работы?
— А по-моему, мы в расчете.
— Не понял?
— Это ведь ты внушил Алене мысль, что она должна стать русской Бритни Спирс?
— Лева, так нечестно. Ты на этом парне кучу денег заработаешь, а как же я? В долю хочу. И при чем тут твоя девочка? Ты бы ее рано или поздно все равно раскусил. А я тебе только помог. И где, Левушка, твоя благодарность?
