Новая Земля – архипелаг, протянувшийся с юга на север почти на тысячу километров, – торчал как кость в горле у искателей Северо-восточного прохода, не пуская их в Карское море. Впервые его попытался обогнуть с севера голландец Виллем Баренц в 1594 году, но не добился успеха. В последующие годы он совершил еще несколько плаваний в ледовых широтах, открыл Шпицберген (буквально – «острые горы») и еще целый ряд островов на обширной акватории Студеного моря, которое впоследствии назовут его именем. Он умер от цинги в 1597 году, во время тяжелейшей зимовки голландцев на Новой Земле.
Виллем Баренц готовится к экспедиции (С картины Христофела Биссопа. 1863 год)
Карта Баренца
Во второй половине XVIII столетия преодолеть арктические льды столь же безуспешно пыталась русская экспедиция под руководством В. Я. Чичагова. Все тщетно – вожделенный Северо- восточный морской проход, казалось, намертво запечатан необозримыми ледовыми полями. И только в 70– 80-е годы XIX века удача наконец улыбнулась знаменитому шведскому полярнику Адольфу Эрику Норденшельду. На пароходе «Вега» он впервые сумел пройти из Северного Ледовитого океана в Тихий, да и то лишь в две навигации.
Коротко остановимся на ожесточенной борьбе за Северный полюс, развернувшейся на рубеже XIX–XX веков. Надо сказать, что попытки оседлать макушку земного шара предпринимались начиная с XVII века, но особого успеха не имели. Так, англичанин Г. Гудзон в 1607 году остановился на отметке 80° 23? северной широты. Более или менее ощутимый результат был получен только в конце XIX столетия, когда Фритьоф Нансен во время беспримерного ледового дрейфа на своем яйцевидном «Фраме», похожем на расколотый кокосовый орех, пересек 86-ю параллель (86° 14? северной широты). Отдельные оригиналы пытались высадиться на «крышу мира», используя модные технические новинки индустриальной эпохи. Например, шведский инженер Соломон Андрэ решил штурмовать полюс на воздушном шаре «Орел». В 1897 году пузырь взмыл в небеса, и подхваченный шквалистым ветром, быстро затерялся в облаках. Однако хитрый аппарат с гордым именем оказался неважным летуном: Андрэ и двое его спутников пропали без вести. Больше тридцати лет о них не было ни слуху ни духу, и только в 1930 году на острове Белый, что к северу от Шпицбергена, были обнаружены останки экипажа «Орла» и журнал экспедиции.
Честь покорения Северного полюса выпала американцу Роберту Пири в 1909 году, хотя сегодня имеются большие сомнения, что он был действительно первым. Впрочем, обо всем по порядку.
Роберт Эдвин Пири, родившийся в 1856 году в крохотном городке Крессон-Спрингс (Пенсильвания, США), был настоящим американцем. Получив образование инженера-геодезиста, он самозабвенно трудился в душных тропиках Центральной Америки, изыскивая удобные пути для межокеанского канала, который должен был рассечь пополам узкий Панамский перешеек, дабы повенчать капризную Атлантику с Великим Тихим океаном. Но судьба распорядилась так, что подающий надежды инженер прочитал книгу шведского барона Нильса Адольфа Эрика Норденшельда (1832–1901), выдающегося полярника, впервые обогнувшего северную кромку Евразии по направлению с запада на восток. Впечатлительного геодезиста навсегда очаровала Арктика: бескрайняя тундра, лихорадочно оживающая весной, сахарный блеск ледников, сползающих в студеные воды полярных морей, и радужные сполохи северного сияния.
Р. Э. Пири
Пири в меховом костюме
Настоящий янки не может ждать милостей от природы, а спортивного азарта вчерашнему инженеру было не занимать. Заручившись поддержкой весьма влиятельных американских финансистов (флотское начальство тоже пошло ему навстречу, предоставив бессрочный отпуск), он ринулся сначала в Гренландию, намереваясь пересечь самый большой остров нашей планеты, когда его вдруг неожиданно опередил норвежец Ф. Нансен, прошедший на лыжах гренландские ледники с пятеркой крепких ребят. Пири был раздосадован и обижен до глубины души: ему показалось, что коварный Нансен украл его голубую мечту, о чем он и написал в своей книге «По большому льду к северу» (1898), хотя в отличие от американца норвежский полярник был не только отменным лыжником (как-никак двенадцатикратный чемпион Норвегии), но и серьезным ученым. Более того, Нансена меньше всего тревожила приоритетная суета, а план его экспедиции был заранее опубликован в печати. Впрочем, обида не помешала американцу продолжить изыскания в высоких широтах. На протяжении 90-х годов позапрошлого столетия он совершил несколько походов в самое сердце гренландских ледников, буквально истоптав вдоль и поперек северную часть острова. Гренландия стала для него не только отличной полярной школой, но и замечательным полигоном, откуда он через десяток лет стартовал к полюсу.
Р. Пири был весьма колоритной фигурой. Высоченного роста и атлетического телосложения, с роскошной шевелюрой и густыми темно-рыжими усами, он сразу же обращал на себя внимание. С избытком наделенный специфически американской ментальностью – успех превыше всего, он был поразительно упорен в достижении своей цели и не терпел конкурентов. Обуреваемый болезненной ревностью, он сплошь и рядом вел себя не по-джентльменски, ибо ему повсюду мерещились хитроумные интриги и козни многочисленных недругов, якобы вознамерившихся перебежать ему дорогу. Несмотря на внешнюю простоту в обращении, его отличали крайнее высокомерие и самонадеянность. При этом он был мужественным человеком и замечательным организатором – энергичным, деятельным и внимательным к мелочам.
В отличие от старых добрых полярников, которые нередко свысока поглядывали на неумытых «дикарей», населявших арктические пустыни, Пири не считал для себя зазорным вникать в детали и тонкости эскимосского быта. Как и Амундсен в свое время, он приглядывался к одежде аборигенов, внимательно знакомился с их удивительной техникой и материальной культурой и научился строить
Это крепкие великолепные животные. <…> Возможно, и собаки других пород могут работать так же хорошо и совершать такие же быстрые и длинные переходы, когда они досыта накормлены, но нет другой такой собаки на свете, которая могла бы работать столь же долго при низких температурах, практически на голодном пайке. Кобель эскимосской собаки весит в среднем от 80 до 100 фунтов (1 фунт – 453,5 грамма. –
Эскимосские собаки круглый год живут под открытым небом; и летом и зимой их держат на привязи около палатки или иглу. Им никогда не позволяют бродить, где вздумается. Иногда хозяин на время берет к себе в иглу особенно любимую собаку или суку с щенками; впрочем, щенки уже через месяц после рождения становятся такими крепышами, что могут выдерживать суровые зимние холода.
Пири воздал должное и эскимосским саням – легким, надежным и прочным и даже (по его собственным словам) несколько усовершенствовал их конструкцию. Он в совершенстве овладел искусством управления собачьей упряжкой, а это совсем не простая задача, требующая изрядного усердия и немалой выдержки. Полудикие псы, в которых порой вселяется бес, отчаянно скачут друг через друга и затевают свары между собой, не обращая никакого внимания на горе-каюра и безнадежно запутывая постромки. Пири пишет:
Собак впрягают в сани веерообразно. Обычно упряжка состоит из восьми собак, но для быстрых поездок с тяжелым грузом число собак иногда увеличивают до 10–12. Управляют собаками с помощью бича и окриков. Бич имеет в длину от 12 до 18 футов (1 фут – 30,48 сантиметра. –
Хотя влажный арктический климат несравненно мягче свирепой стужи ледовых плато Антарктики, путешествие к Северному полюсу – отнюдь не увеселительная прогулка. Около тысячи миль пакового льда, которые предстояло преодолеть экспедиции Роберта Пири на собачьих упряжках, ничуть не похожи на идеально гладкий каток. Дорога остается более или менее ровной, пока идешь по так
