На лестнице за дверью послышались осторожные шаги.
— Быстро прячься! — делая круглые глаза, скомандовала Василиса.
Впрочем, Фэша не надо было упрашивать: в один миг он юркнул на пол под кровать, а Василиса тут же забралась в постель. И вовремя: в комнату на цыпочках вошла няня. Она осторожно подоткнула одеяло Василисе, старательно делающей вид, что спит, кинула сердитый взгляд на огонь в камине, но все же не стала его гасить и тихо вышла.
— Ну и контроль!
Фэш с шумом выкатился из-под кровати и, вставая на ноги, неодобрительно покачал головой.
— А я еще думал, что это в Змиулане самые строгие порядки! Ошибался, видать.
— Она просто думает, что я обязательно заболею после нашего приключения.
— Ну, ясно… Хорошо, что твой папаша оставил мою любимую бурю в часолисте. Я видел, какие алчные взгляды он на него кидал.
— Кстати, о чем вы говорили? Честно говоря, я немного переживала, что ты… — Василиса осеклась.
— Что я что? — передразнил Фэш. — Нападу на него? Это точно, еле удержался. Да все нормально на самом деле, — нехотя признался он. — Твой отец предложил мне остаться у вас на некоторое время… Пока ОН снова не появится.
Василиса поняла, что речь идет об Астрагоре.
— Думаешь, твой дядя все-таки объявится? Не затеряется, скажем, во времени? — В ее голосе промелькнула надежда.
— Нет, он вернется, — тихо произнес мальчик, кидая задумчивый и тревожный взгляд на окно. — И тогда нам с тобой точно не поздоровится. А пока давай прогуляемся, что ли? Я с удовольствием полетал бы вокруг замка только с тобой. — На его щеках показались ямочки, и Василиса смущенно улыбнулась в ответ. — Но Захарра, Ник и Диана не спят, — продолжил он, — потому как ждут нашего сигнала.
— Слушай, мне же вам надо срочно кое-что рассказать… — встрепенулась Василиса. — Но я боюсь, чтобы нас не подслушали. — Она с опаской оглянулась на дверь. — Это насчет Расколотого Замка. И очень, очень важно.
Конечно, Фэш был заинтригован.
— Ты хочешь сказать, что успела что-то найти там, да?
— Может быть, — уклончиво произнесла Василиса. — Передай лучше Захарре, чтобы она летела к Западной башне. У нас ее прозывают Одинокая, там когда-то содержались узники, ее никто не охраняет.
— Отличная идея, — одобрил Фэш.
Он вытащил часолист и принялся что-то быстро писать стилом на его странице.
— Я послал Захарре летуна, — пояснил он. — Если захочешь, я тебе тоже такого сделаю.
— Ну да, — фыркнула Василиса. — Тем более что ты и так знаешь мое числовое имя.
— А ты — мое.
— Но ты мне сам сказал, а мое — выпытал!
— На твоем месте я бы этим не часто хвастался.
Василиса хотела стукнуть его по макушке, но Фэш увернулся как всегда и, тихо засмеявшись, вылетел в окно.
— Давай быстрей! — донеслось уже издали.
Возле Одинокой башни царила странная, неподвижная тишина. Только где-то далеко внизу морские волны лениво облизывали коралловый остов замковых стен, издавая едва слышное, сердитое бормотание.
Даже во время своих утренних полетов Василиса всегда старалась избегать этой башни, — та всегда производила на нее странное, неприятное впечатление. Возможно, из-за старых угроз Елены когда-нибудь запереть девочку здесь навечно…
К счастью, окно в самую верхнюю комнату оказалось распахнуто настежь, и ребята беспрепятственно проникли внутрь.
В комнате ощущались сырость, холод и запустение. В углу стоял камин, но, судя по всему, его давно не зажигали, да и дров рядом не было.
— Ну и мрачняк, — поделился ощущениями Фэш. — Впрочем, подходящее место для тайного собрания…
— Ордена Дружбы, — дополнила Василиса.
Она вызвала огонек и зажгла светильник в одном из дальних углов — чтобы привлекать поменьше внимания.
— Вот-вот, Орден Дружбы… — Фэш почему-то глубоко вздохнул. — Давай подождем наших возле окна. Здесь действительно как-то слишком гнетуще.
Они расположились на подоконнике, бесстрашно свесив ноги с внешней стороны карниза.
Сегодня в темном беззвездном небе особенно ярко светила оранжево-желтая луна, пуская по воде россыпи зыбких, мерцающих серебристых дорожек. Василиса слушала далекий и тихий плеск волн, ощущала ровное дыхание Фэша рядом и чувствовала себя неимоверно хорошо и спокойно. Она даже подумала, что именно этот миг выбрала бы в качестве перемещающего воспоминания для личного уголка. Конечно, не будь у нее еще лучшего… При этой мысли щеки у Василисы тут же полыхнули огнем, и она порадовалась, что они сидят в полумраке и ее лица не видно.
— Ты знаешь, у меня есть песня про луну, — вдруг сказал Фэш. — Я сам сочинил. Давно еще…
— Может, исполнишь? — осмелев, попросила Василиса. — Ты очень здорово поешь.
Фэш смущенно усмехнулся.
— А ты — танцуешь, — сказал он, по-прежнему глядя на небо. — Да и летаешь на луноптахе здорово. Отличное показательное выступление, кстати. Никогда не видел, чтобы кто-то из луноптах выделывал подобные штуки.
— Да ладно уж, Снежка, то есть Вьюга, просто очень способная, — пробурчала Василиса, польщенная его похвалами.
— Я уже знаю от Маара, что ты помешала Марку сбить меня на темпогонках, — продолжил вдруг Фэш изменившимся голосом. — Как жаль, что я не видел этого в тот момент! Решил, что просто хорошо ото всех оторвался.
Василиса улыбнулась.
— Ты в любом случае выиграл бы. Но не ожидай, что я позволю тебе забрать победу и в следующий раз.
— Ой-ой, можно подумать.
— Вот и подумай, — не осталась в долгу Василиса.
— И не подумаю!
Они расхохотались.
— Ты обещал спеть, — отсмеявшись, напомнила девочка.
— Не обещал, кстати. Ну ладно, если немного… Все равно наши запаздывают…
В руках у Фэша появилась гитара.
— Из комнаты взял, — коротко пояснил он. Василиса только хмыкнула.
Мальчик взял аккорд и уверенно тронул струны. Подождал, пока звук затихнет, и тут же начал вновь наигрывать — полилась медленная, красивая мелодия.
Он запел сильным, звучным голосом.
Василису снова восхитило, насколько уверенно Фэш себя держит. Когда он пел, его лицо совершенно преображалось, нахмуренность, так часто появлявшаяся на нем в обычное время, исчезала бесследно. Но главное сам голос — он изучал мягкую, чарующую силу, шел из самой глубины его сердца. Василиса вдруг поняла, что такое действительно талантливое исполнение. Ведь именно в эти моменты человек становится самим собой, настоящим, таким, каков он на самом деле, потому что открывает свою душу. Просто делает то, что умеет, что нравится, забывая обо всем на свете, — во всяком случае, именно так себя чувствовала Василиса, когда исполняла гимнастические номера.
