«искатели» просто выбрасывали непонятные, а потому ненужные им изделия. Но зачем их демонстративно и с остервенением уничтожать? Этой дикости я долго не мог понять, пока лично не столкнулся с подобным фактом.
Это произошло в одной из моих экспедиций в 1980 году. Исследуя курганы у старинного молдавского села Олонешты в низовьях Днестра, мы устроили полевой лагерь в лесу. За годы полевой работы в экспедиции родилась своеобразная традиция, получившая кодовое название «Операция Хрусталь».
Дело в том, что в лагерь нередко привозились различные напитки. Так как я запретил выбрасывать бутылки в лесу, их складывали в вырытом на территории лагеря подвале. Обычно их накапливалось изрядное количество, и в конце полевого сезона мы торжественно сдавали стеклотару в магазин. Это был ритуал, так как на вырученные деньги устраивалась «отвальная» — последнее застолье, подводившее итог очередных исследований.
Так случилось, что в 1980 году мы работали почти полгода, и через экспедицию прошли десятки людей. К октябрю в погребе скопилось самое крупное число бутылок, которые когда-либо до этого собирались в экспедиции. Сотрудники в предвкушении потирали руки, ожидая шикарный «отвал». Однако перед нашим отъездом отдел стеклотары в сельском магазинчике не работал, и сдать «хрусталь» не удалось. Когда же спустя месяц я заехал в пустой осенний лес и спустился в погреб, то застал дикую картину: сотни бутылок были разбиты вдребезги. Поразило, что не осталось ни одной целой емкости! Причем били с остервенением, до мельчайших осколков!
Тогда меня поразил не сам факт потери «хрусталя», а то, что местные вандалы зачем-то его уничтожили. По приблизительным подсчетам, здесь накопилось тары не менее чем на 150 рублей. По тем временам заработная плата инженера. Было бы понятно, если бы эти бутылки они вывезли и сдали. Как говорится, на здоровье! Но сельские аборигены или не сообразили, или не захотели прилично заработать. Они предпочли потратить несколько часов на дикое и бессмысленное «действо». В этом жесте местных люмпенов было даже не хулиганство или глупость — это была бессознательная месть другим людям, какой-то воинствующий комплекс неполноценности и необъяснимой злобы. До сих пор помню чувство досады и омерзения, которое осталось после этого случая. А ведь эта публика училась в школе, умела читать и писать.
Чего же удивляться, узнавая об очередном случае вандализма по отношению к собственному культурному наследию? Мне известны вопиющие по своей дикости факты, которые произошли только за последние годы. Так, в селе Старые Саратены тракторист, распахивая поле плантажным плугом, вывернул из земли уникальный клад эпохи бронзы. В него входили листовидные кинжалы, наконечники копий, дротиков и стрел, топоры-кельты и украшения. К его чести, он все тщательно собрал и привез в правление колхоза. Однако председатель приказал выгрузить эту поистине бесценную находку на колхозный склад, где предметы стали постепенно растаскивать. Часть бронзы использовалась на паяльники, часть переплавлялась на подшипники для тракторов, а многие предметы местные ребятишки просто поменяли у старьевщика на рыболовные-крючки. Но самое возмутительное заключалось в том, что сельский учитель истории брал на уроки отдельные предметы и показывал их ученикам, а затем бросал их обратно в общую кучу. В итоге от этого клада ничего не осталось. Ну что можно сказать о подобных «учителях» и кем у них вырастут ученики?
Видимо, один из них вырос в селе Выхватинцы на Среднем Днестре. Копая котлован под фундамент своего дома, он обнаружил сотни целых сосудов эпохи медно-каменного века (IV тысячелетия до нашей эры!). По собственному признанию, он нагрузил ими два самосвала и вывез… на свалку. При этом у него даже мысли не возникло сообщить о своей находке хотя бы в школьный музей или передать туда парочку сосудов. Зато, по рассказам соседей, он не поленился вместе с сыновьями- подростками разбивать перед погрузкой каждый из них в поисках древнего золота. Значит, все же понимал, что нашел исторические вещи. Но зачем ему в доме древняя керамика?
На юге Молдавии его духовный собрат, тракторист по профессии, случайно нашел в кургане золотую гривну. Недолго думая, он разрубил ее на части и стал продавать на протезы для зубов. А на Украине был случай, когда уникальную чашу чертомлыкского типа распилили на кусочки, переплавили и декорировали… часы с кукушкой.
И это в наши дни! Какой же спрос с крестьян, которые с остервенением копали могилы, холмы и бугры, надеясь найти возы, полные сокровищ, или золотые кареты, а находили разную, по их мнению, «дрянь». Отсюда и досада, и злоба, которая вымещалась на «ненужных» находках. Когда я вижу по телевидению разнузданные толпы националистов всех мастей, обуреваемых такими же страстями из-за своей мнимой или подлинной ущербности, то сразу же вспоминаю то чувство брезгливости и досады, которое испытал когда-то в красивом осеннем лесу на берегах Днестра.
ГРАБЕЖ СРЕДЬ БЕЛА ДНЯ
Некоторые коллекционеры и средства массовой информации утверждают, что нелегальные раскопки производились всегда и везде, в том числе и в советское время. Не знаю. Мне не пришлось с этим столкнуться, хотя какие-то глухие разговоры о разрушенных курганах слышать доводилось. Но если такие «изыскания» и были, это были единичные случаи, когда копали не связанные между собой одиночки. Естественно, что говорить о масштабах такой деятельности не приходится.
Клады, безусловно, находили. Но попытки их скрыть были скорее исключением, чем правилом. О попытках сбыть найденные сокровища неоднократно писали газеты, но это были случайные находки, а не результат незаконных поисков. Организованного кладоискательства в стране не было и в помине. И причина этого проста: продать древнее золото в те годы было не только сложно, но и опасно. Государство очень внимательно контролировало продажу золота в стране, а сокрытие изделий из драгметаллов каралось суровой статьей о валютных операциях. Поэтому и желающих попасть под нее находилось немного.
Кроме того, весьма надежно действовал Закон, согласно которому 25 % получал находчик. Нельзя сбрасывать со счетов и менталитет советского времени: деньги тогда не считались безусловным мерилом счастья и успеха. Например, будучи школьником, мне было неудобно получать деньги за работу в первой экспедиции, и мы с товарищем всем своим видом показывали, что работаем не за деньги, а за идею. Собственно говоря, так оно и было. Ситуация начала меняться в 80-е и резко изменилась в 90-е годы минувшего столетия. Широкое вторжение грабителей в археологию началось вскоре после перестройки и очень быстро приняло характер настоящей эпидемии. Это произошло по ряду причин.
Во-первых, и это самое главное, в конце XX века государство демонстративно отстранилось от охраны культурного наследия. Другие проблемы были у этого государства: шел захват и дележ собственности, и новой политической элите было не до таких мелочей, как исторические и археологические памятники. Но свято место пусто не бывает. Публичное игнорирование государственными структурами охраны памятников дало нелегалам полную уверенность в своей безнаказанности. Во-вторых, в России появился антикварный рынок, как часть столь желанной рыночной экономики. Предметы древности неожиданно стали «товаром», одним из «естественных ресурсов», добыча которого не требовала больших затрат, а умелый сбыт приносил высокую прибыль. И, наконец, настоящая революция в кладоискательстве произошла с появлением и распространением новейших металлодетекторов. Они появились еще в конце 80-х годов в Западной Европе и США, а вскоре были приняты на вооружение и российскими нелегалами. Металлоискатель буквально взорвал археологию изнутри. С его помощью, не проводя раскопок, стало возможным точное определение, где и на какой глубине находятся металлические вещи, вплоть до отдельной монеты, мелкого гвоздя или пивной крышки.
