Продолжайте, землянин, говорите, что вы хотели сказать, но будьте исключительно осторожны.
– Благодарю вас, мистер Председатель, – сказал Бейли. – Вообще-то говоря, есть один аврорец, с которым Глэдис наверняка говорила о тайне своих отношений с Джандером.
– Ну, и кто это? – прервал его Председатель. – Не разыгрывайте со мной ваши гиперволновые штучки.
– Я не имею такого намерения, – ответил Бейли. – Это прямое утверждение. Этот аврорец – сам Джандер. Хоть он и робот, но он житель Авроры и может считаться аврорцем. Глэдис наверняка обращалась к нему со словами «мой муж». Поскольку доктор Амадейро признает, что возможно слышал от кого-то об этой истории, не логично ли предположить, что он слышал это от самого Джандера? Захочет ли доктор Амадейро прямо сейчас заявить для записи, что он никогда не разговаривал с Джандером в тот период, когда Джандер состоял в штате Глэдис?
Амадейро два раза открывал рот, но так и не произнес ни слова.
– Ну, – сказал Председатель, – вы говорили в Джандером в течении этого периода, доктор Амадейро?
Ответа не было.
– Если говорил, то это целиком относится к делу, – сказал Бейли.
– Я начинаю понимать, в чем дело, мистер Бейли. Ну, доктор Амадейро, еще раз: да или нет?
– Какие доказательства этот землянин может выставить против меня? – закричал Амадейро. – Он что, записывал каждый мой разговор с Джандером? Может, у него есть свидетели, которые покажут, что видели меня с Джандером? Что он имеет, кроме голословных утверждений?
Председатель повернулся к Бейли, и Бейли сказал:
– Мистер Председатель, если бы у меня вообще ничего не было, доктор Амадейро не колебался бы отрицать, под записью, всякий контакт с Джандером, однако, он этого не сделал. Случилось так, что в ходе своего расследования я разговаривал с доктором Василией Алиена, дочерью доктора Фастальфа. Я говорил также с молодым аврорцем Сантириксом Гремионисом. Из записи обоих интервью ясно, что доктор Василия подстрекала Гремиониса ухаживать за Глэдис. Вы можете спросить доктора Василию, с какой целью она это делала, и не посоветовал ли ей это доктор Амадейро. У Гремиониса появилась привычка делать долгие прогулки с Глэдис, которые радовали обоих, и в которых робот Джандер не сопровождал их. Вы можете это проверить, если желаете, сэр.
– Могу, – сухо сказал Председатель, – но если все это так, как вы говорите, то что это показывает?
– Я уже говорил, что секрет изготовления человекоподобного робота можно получить только от Дэниела – не считая самого доктора Фастальфа. Но до смерти Джандера этот секрет можно было с таким же успехом узнать и от Джандера. Дэниел был в доме Фастальфа и добраться до него было нелегко, а Джандер был в доме Глэдис, а она была не настолько опытна, как доктор Фастальф, в защите робота.
Не могло ли быть, что доктор Амадейро воспользовался периодическими отлучками Глэдис, когда она гуляла с Гремионисом, чтобы разговаривать с Джандером, возможно, по трехмерке, изучать его ответы, ставить различные тесты, а затем стереть весь разговор, чтобы Джандер не информировал о нем Глэдис? Возможно, он близко подошел к тому, что хотел знать, но дальнейшие попытки прекратились, когда Джандер вышел из строя. Тогда внимание доктора Амадейро переключилось на Дэниела. Возможно, ему оставалось всего несколько тестов и наблюдений, вот он и ставил вчера ловушку, о которой я говорил раньше в моем… моем свидетельском показании.
Председатель сказал почти шепотом:
– Теперь все сходится. Я вынужден поверить.
– Еще один последний пункт, и мне уже действительно нечего будет сказать, – сказал Бейли. – Вполне возможно, что во время проверки и тестирования Джандера доктор Амадейро мог случайно, без какого-либо умысла, привести Джандера в бездействие и, таким образом, совершить роботоубийство.
Амадейро, потеряв голову, завопил:
– Нет! Я ничего не сделал этому роботу, что могло привести к его уничтожению!
– Я тоже думаю, мистер Председатель, что доктор Амадейро не разрушил Джандера. Тем не менее, заявление доктора Амадейро, похоже, является признанием, что он работал с Джандером, и анализ ситуации, сделанный мистером Бейли, существенно точен.
Председатель кивнул.
– Я вынужден согласиться с вами, доктор Фастальф. Доктор Амадейро, вы можете настаивать на формальном отрицании всего этого; это втравит меня в полное расследование, которое принесет вам большие неприятности, независимо от того, как оно обернется… а в этой стадии, я подозреваю, оно обернется большой невыгодой для вас. Мой совет вам – не доводить до этого, не портить свое положение в Совете и, может быть, не калечить способность Авроры к продолжению гладкого политического курса.
Как я понимаю, до того, как был поднят вопрос о дезактивации Джандера, доктор Фастальф имел большинство голосов советников – правда, большинство с незначительным перевесом – на своей стороне в деле заселения Галактики. Вы перетянули многих советников на свою сторону, благодаря высказанному вами предположению, что доктор Фастальф виновен в дезактивации Джандера, и таким образом, добились большинства. Но теперь доктор Фастальф, если пожелает, обвинит в деле Джандера вас, и, кроме того, обвинит вас в попытке повесить фальшивое обвинение на своего соперника – и вы пропали.
Если я не вмешаюсь, вы, доктор Амадейро, и вы, доктор Фастальф, под влиянием упрямства и даже мстительности, станете обвинять друг друга в чем угодно. Наши политические силы и общественное мнение тоже безнадежно разделятся, даже раздробятся… к бесконечному вреду нашему.
Я убежден, что в этом случае неизбежная победа Фастальфа будет весьма дорогостоящей, поэтому моей задачей как Председателя будет склонить голоса в его пользу с самого начала и усилить давление на вас, доктор Амадейро, и на вашу фракцию, чтобы вы приняли победу доктора Фастальфа с елико возможным достоинством, и я сделаю это прямо сейчас… для блага Авроры.
– Я не заинтересован в сокрушительной победе, мистер Председатель, – сказал Фастальф. – Я снова предлагаю доктору Амадейро компромисс: Аврора, другие Внешние миры и Земля – все свободны заселять Галактику. Я, со своей стороны, охотно войду в Роботехнический Институт, отдам свои знания о человекоподобных роботах в их распоряжение и, таким образом, облегчу доктору Амадейро его план, в обмен на его торжественное обещание отбросить всякую мысль о репрессиях против Земли в любое время в будущем и включить это в договор с подписями нашими и Земли.
Председатель кивнул.
– Мудрое и государственное предложение. Могу я получить ваше согласие на это, доктор Амадейро?
Амадейро теперь снова сидел. Лицо его выражало крушение. Он сказал:
– Я не хотел ни личной власти, ни удовлетворения победой. Я хотел того, что, по моему мнению, лучше для Авроры. Я убежден, что план доктора Фастальфа в один прекрасный день приведет к концу Авроры. Тем не менее, я понимаю, что теперь я беспомощен против работы этого землянина – он бросил быстрый ядовитый взгляд на Бейли – и вынужден принять предложение доктора Фастальфа, хотя буду просить разрешения обратиться к Совету по этому вопросу и изложить, под записью, мои опасения о последствиях.
– Мы, конечно, разрешим это, – сказал Председатель, – и если вы послушаете моего совета, доктор Фастальф, вы отправите землянина с нашей планеты как можно скорее. Он выиграл для вас победу вашей точки зрения, но она не будет очень популярной, если аврорцы будут долго размышлять о ней, как о победе Земли над Авророй.
– Вы совершенно правы, мистер Председатель. Мистер Бейли уедет очень скоро – вместе с моей благодарностью и, я уверен, с вашей тоже.
– Ладно, – сказал Председатель не слишком любезно, – поскольку его мастерство спасло нас от тяжелой политической баталии, я ему благодарен. Большое спасибо вам, мистер Бейли.
