— Вот что, Мария, — строго заявила Луша, когда я рассказала ей всю историю с Сыроенковым, окончание которой поведала мне Марго по телефону, — нужно тебе уехать. Эта Лиза, хоть и не вызывает у меня теплых чувств, далеко не дура и знает характер бывшей мадам Караваевой получше нас с тобой. Она- то ни минуты тут не сидела, уже небось где-нибудь на Канарах или куда там ездят-то?
— Понятия не имею, где сейчас Лиза, да и знать не хочу! А вот я лично смоталась бы в Париж на недельку или на две, пока тут все утрясется. Потому что одежду все же лучше всего покупать в Париже, в этом я сегодня убедилась на собственном опыте! Там и лучше, и дешевле. А мне совершенно нечего надеть… И знаешь что, Луша, едем со мной!
— Ну… — Луша растерялась.
— А что? Так мне будет спокойнее, да и веселее. И ты Париж посмотришь, пока я по магазинам бегать буду…
— В магазины я тоже хочу, — слегка надулась тетка, — но остается одна проблема — что делать с Кэсси?
— Боже мой, — воскликнула я, уставившись на очаровательную бирманку, — о ней-то я и не подумала! С собой ее взять, наверное, нельзя…
— Конечно, нет!
— Тогда у кого-нибудь оставить…
— Ну и кому ты можешь ее подбросить?
— Может быть, Варваре? — предложила я без энтузиазма.
— Ты же знаешь, — Луша замялась, — у них отношения как-то не сложились.., не возьмет ее Варвара!
— Ну хоть попробую ее уговорить… Сейчас пойду Кэсси корм покупать, заодно заскочу…
Не успела я нажать кнопку звонка, как дверь Варвариной квартиры широко распахнулась. На пороге стоял бравый отставник Николай Иванович. На нем был повязан кокетливый ситцевый фартучек в крупный горох, руки перемазаны мукой.
Вид у Николая Ивановича был удивительно жизнерадостный.
— Ой, Мария, — обрадовался он, — заходи! А мы с Варенькой тут пироги затеяли…
Из-за его плеча выглянула Варвара — разрумянившаяся и очень довольная.
— Да я на минутку, — смутилась я, — не буду вам мешать, хотела только спросить, вы не могли бы за нашей Кэсси приглядеть какое-то время? Мы с теткой уехать хотим на недельку, не больше, а Кэсси не с кем оставить.., так вот не могли бы вы ее взять на время…
Я замолчала, наткнувшись на суровый Варварин взгляд.
— Ты хочешь, чтобы я приглядывала за этой…
— За вашей кошечкой? — прервал ее Николай Иванович и расплылся в улыбке. — Да за такой красавицей — сколько угодно! Да вы не волнуйтесь, ей будет у нас очень хорошо! Кисонька такая милая…
В наступившей тишине был слышен обреченный вздох Варвары.
Выйдя из подъезда, я едва не налетела на Рейна.
Флегматичный прибалт стоял перед самым крыльцом, причем, судя по всему, стоял он здесь очень давно и уже понемножку начал пускать корни и обрастать мхом. Вид у него был какой-то неуверенный, можно сказать, даже взволнованный — если, конечно, этот флегматик вообще способен волноваться.
— Рейн, вы как здесь? — спросила я самым светским тоном.
— Да во-от, заше-ел попрощаться, — произнес он еще медленнее, чем обычно, и, по-моему, немножко покраснел.
— Так что же не поднялись в квартиру? Вы ведь знаете ее номер?
— Да.., да я.., в общем.., да, конечно…
Он окончательно смешался, и я пришла ему на помощь:
— И куда же вы уезжаете?
— Во.., во Францию.., там у меня дела, нужно разобраться с одним благотворительным фондом для детей-инвалидов…
Заговорив о работе, он преодолел смущение и снова стал прежним, привычным Рейном.
Действительно, привычным! Я поймала себя на том, что успела привыкнуть к его неторопливой речи, к его спокойным, уверенным жестам, к его седым вискам…
— Вот здорово, — воскликнула я, — мы с Лушей тоже едем во Францию! Завтра пойдем в турфирму. Давайте встретимся в Париже!
— Давайте! — Он поднял на меня глаза, и я увидела, что они голубые и очень красивые. — Я буду ждать вас каждый вечер, в семь часов, возле фонтанов на площади Согласия!
