— Студент был очень высокий, сутулый и рыжий, — с удовольствием рассказывала Лола, — звали его Изя Гринберг. А тетя Каля в юности была похожа на цыганку — такие, знаешь, черные кудри и огромные глаза — прямо Кармен какая-нибудь!
— Ну надо же, — протянул Леня, — и она сохранила хоть часть своей романтической красоты?
— А вот увидишь, — рассмеялась Лола, и Леня заподозрил подвох.
— Короче, дети влюбились друг в друга как ненормальные. И захотели немедленно пожениться. Но у студента была мама Роза Семеновна.
Папа тоже у студента был, но не играл в семье большой роли, хоть и работал зубным врачом.
С точки зрения мамы брак, во-первых, был недопустимо ранним, а во-вторых, являлся жутким мезальянсом, поскольку невеста была из простой семьи, нигде не училась, и в разговоре иногда путала падежи.
— Как же студента-то угораздило? — заикнулся Леня, но тут же опомнился:
— ах да, Кармен…
— В общем, мама легла костьми, — рассказывала Лола, — то есть при упоминании в доме имени невесты она тут же аккуратно падала в обморок, после чего спектакль шел по раз и навсегда разработанному плану: папа вызывал «скорую», соседки упрекали студента в неблагодарности, близкая подруга прямо заявляла, что он сведет мать в могилу.
Потом маме делали укол, она приходила в себя и слабым голосом просила у всех прощения, собираясь отойти в мир иной. И представляешь, какова сила материнской любви — она так играла свою роль, что окружающие каждый раз не могли удержаться от слез!
— Талант! —.с уважением заметил Леня.
— Материнское чувство, — возразила Лола. — В общем, так продолжалось несколько недель, сын не собирался отказываться от своей неземной любви. Слечь в больницу надолго мама никак не могла, она боялась оставить ситуацию неконтролируемой. И по прошествии некоторого времени мама начала давать перебои. То есть она перестала по-настоящему вкладывать душу в спектакли, и соседям надоело каждый раз бросать все дела и мчаться спасать Розочку Гринберг. А когда нет зрителей, то играть неинтересно, это я тебе говорю как актриса. Короче, мама решила сменить пластинку и заявила сыну, что, женившись на этой, он уйдет из дому голый и босой, и что его жену она никогда не примет. И студент тут же ушел из дому!
— В этом была мамина ошибка, — со знанием дела заметил Леня, остановившись на перекрестке, — ей нужно было идти до конца.
— То есть ты думаешь, что она должна была помереть по-настоящему? — усомнилась Лола. — Думаешь, это бы помогло?
— Ну не знаю… — отмахнулся Леня, тронув машину с места и сделав вид, что полностью поглощен дорогой.
— В общем, молодые поженились без согласия родителей и сняли комнату в пригороде у неграмотной деревенской бабки. Их неземной любви хватило лет на пять, а это, согласись, очень большой срок. Потом начались сложности: у Изи умер папа, мама начала по-настоящему болеть, и он потихоньку перебрался в свою квартиру. Возможно, тут еще сыграл роль такой факт, что тетю Калю здорово разнесло после рождения сына.
— Ну и в чем же это замужество было удачным? — нетерпеливо спросил Маркиз.
— Ты слушай дальше. Прошло еще года два, и Изя с мамой надумали сваливать на историческую родину. Папа — зубной врач — завернул боты, как теперь говорят, и жить стало особо не на что, потому что накопления конечно были, но не так чтобы большие. С тетей Калей Изя к тому времени развелся, университет давно закончил, хотел заниматься научной работой, но ему не давали, и ты сам понимаешь почему.
— Да уж ясно, из-за национальности.
— Подали они документы, кое-где мама слегка подмазала, чтобы разрешение на выезд дали быстрее. Тетя Каля как бывшая жена не могла возражать, но по закону Изя перед отъездом должен был выплатить ей всю сумму алиментов до восемнадцатилетия их сына. И он заплатил ей как одну копейку четыре с половиной тысячи рублей.
— По советским временам сумасшедшие деньги, — заметил Леня, — за всю жизнь не накопить…
— Точно! — согласилась Лола. — И вот тут тетя Каля показала свою индивидуальность. Родственники наперебой советовали ей, кто — положить деньги на сберкнижку на черный день, кто — дать им взаймы, а они потом вернут с процентами, но тетя Каля никого не стала слушать. Она купила машину — подержанный пикап и первую партию товара — овощей и фруктов. И стала торговать на рынке.
— Отчаянная женщина, заметил Леня, — одна, без мужчины на такое решиться.
— Ты не знаешь нашей тети Кали! — гордо усмехнулась Лола. — Через год у нее уже была там своя собственная палатка и двое нанятых продавцов. Все рыночное начальство и местную милицию она так подмазала, что они начинали улыбаться и кланяться, едва завидев, как ее пикапчик въезжает на территорию рынка.
— Теперь я понял, отчего ее первое замужество ты называешь таким удачным, — пробормотал Леня, — но однако придется прерваться, поскольку мы уже приехали.
В салоне известного петербургского ювелира Бананова было сумрачно и пусто, поэтому продавцы необыкновенно оживились, завидев вполне кредитоспособную, по их представлениям, пару.
Лола рассеянно обежала глазами витрины и остановилась возле бриллиантов. Она не любила изделия Бананова, уж слишком они были.., ну, современны что ли, Лола предпочитала другой, классический дизайн.
— Но вот эти серьги я бы, пожалуй, примерила… — задумчиво сказала она.
Но не успел продавец кинуться выполнять ее пожелание, как подошел Маркиз:
— Дорогая, нам не сюда, — тихонько напомнил он, — ты не забыла, что у нас дело?
— Но мне понравились эти серьги, — заныла Лола, — и кольцо…
— Но оно же не обручальное…
— Какая разница?
Если Лола что-то хотела, она становилась необыкновенно упрямой.
— Какая разница, что кольцо не обручальное? завелась она. — Ведь мы же не собираемся жениться по-настоящему!
Леня поймал удивленный взгляд продавца и подмигнул ему. Тот сразу успокоился — среди клиенток и не такие капризные попадаются!
— Верно, — согласился Леня и добавил вполголоса, — мы женимся для твоей тети Кали. Стало быть, обычное кольцо с бриллиантом, хоть и очень крупным, ее не впечатлит. Значит, идем к обручальным.
Он ловко подхватил Лолу под руку и направился в дальний угол.
— Но они такие скучные, — упиралась на ходу его подруга.
— Лола, помни о тете! — приказал Маркиз.
Лола нехотя показала продавцу на тоненький золотой ободок.
— Ну, вот это что ли…
— Что? — закричал Леня, — чтобы тетя Каля, увидев это кольцо, посчитала твоего мужа жмотом и выжигой? Я не какой-нибудь, у моей жены все должно быть самое лучшее! Вот это, пожалуйста, он указал на кольцо, которое в ширину было сантиметра полтора.
— Леня, это не кольцо! — заявила Лола, — это кусок золота, надетый на палец! Золотая гайка! Да в нем руку согнуть невозможно! И вообще тут все ужасно! Кольца толстые и глупые, как индюшки!
— Что вы можете предложить моей невесте? строго спросил Леня.
Продавец услужливо согнулся и показал платиновое кольцо с тремя бриллиантами.
— Ничего, но тетя Каля наверняка подумает, что это серебро, — вздохнула Лола.
— Ладно, берем это, — решительно сказал Леня, мне уже надоело.
Кольцо было не слишком толстое, бриллианты не слишком крупные, Лола не то чтобы осталась довольна, но ей тоже надоело выбирать драгоценности, руководствуясь вкусами своей тетки.
