— Удивительные времена! — поразился Веня, — Все перевернулось, все встало с ног на голову!
— Вы пирожки-то кушайте, — заботливо проговорила Лола. — А то остынут, не тот уже вкус будет.., пока они горяченькие, другое дело.., в общем, только оказалось, зря Людка это все удумала!
— А что — не пустили ее в Израиль? спросил Веня, откусив от следующего пирожка.
— Отчего же не пустили? — Лола подлила ему еще чаю. — Пустили, только не понравилось ей там! Все общее, прямо как в том же колхозе! Прямо как будто никуда и не уезжала! Да еще и жара такая! Всей и разницы, что тут она морковь выращивала, а там — апельсины…
— Это она, видно, в кибуц попала, — усмехнулся Веня. — Правда на колхоз здорово похоже…
— А как же с вашим братом? — напомнила ему Лола. — И почему эта Софья Занудовна при вас остались?
— Они когда уезжали, — продолжил Веня, — квартиру свою продали, а меня попросили тещу приютить.., сказали, что ненадолго, пока там не обустроятся.., знал ведь я, что самое постоянное в нашей жизни — это временные трудности! — Веня пригорюнился и дожевал пирожок. — Нет, права была мама!
Дурак я, дурак! Решил помочь молодой семье на трудном этапе… — Он взял следующий пирожок и продолжил, размахивая им, как дирижер палочкой:
— В общем, как приехали они в Израиль, так и развелись. Маша встала в третью позицию, сказала, что Сеня был ее роковой ошибкой, что она в нем ошиблась, само собой, ободрала при разводе как липку и открыла свой собственный бизнес. Субботний кошачий приют.
— Что? — изумленно переспросила Лола. — Кошачий.., что?
— Субботний приют, — невозмутимо повторил Веня. — Евреям ведь в субботу нельзя ничего делать, а кошки — они праздников не соблюдают. И гадят себе, и шкодят по-всякому., а за ними нельзя ни убирать, ни другого чего.., а там жара, ты же знаешь.., так вот Маша и предложила кошек на субботу в приют сдавать. Набрала персонал из русских, развернула дело на широкую ногу. Условия отличные, как в пятизвездной гостинице, питание — первый класс, обслуга вышколена, повар — француз, между прочим, все питание кошерное…
— Консервы кошачьи, что ли? уточнила Лола.
— Да нет, какие консервы! — Веня рассмеялся. — Свежее все, это так называется еда, которую религия позволяет!
— А, ну вроде как постная! — поняла Лола.
— Вроде, — согласился Веня. — В общем, дело у Маши пошло отлично, теперь у нее целая сеть таких кошачьих приютов, очень пользуются успехом. Только она такая занятая, что для родной матери у нее совсем нету времени, и забирать ее она не собирается. А Сеня, как ты понимаешь, тоже вроде как ни при чем.., с женой развелся, зачем ему теща? Так что получился я самый крайний, так и остался тут с троюродной тещей! Нет, права была моя покойная мама!
— Это надо же как вам, дяденька, не повезло! — искренне посочувствовала Лола и положила на его тарелку еще один пирожок. — Вы кушайте, кушайте, вам надо сил набираться, это чтобы с такой женщиной жить, как ваша теща, — неимоверные силы нужны!
— Точно, — согласился Веня, разламывая следующий пирожок. — Опять с творогом попался.. а где же с капустой?
— Должно, с капустой снизу, — неуверенно отозвалась Лола. — Вы кушайте, непременно до капусты доберетесь!
— Что-то я Софью Сигизмундовну давно не слышу, — забеспокоился вдруг Веня. — Не случилось ли с ней чего?
— Да чего с ней случится-то! — махнула рукой Лола. — Она ведь у вас до чрезвычайности здоровая! Просто, видать, прилегла маленько отдохнуть да и задремала ненароком…
— Все-таки ей лет-то уж немало, — озабоченно проговорил Веня и сделал попытку встать из-за стола. Это совершенно не входило в Лолины планы, ей было поручено надежно нейтрализовать хозяина, чтобы обеспечить Маркизу полную свободу действий.
— Вы, дяденька, что-то совсем не едите, она всплеснула руками. — Вам, наверное, мои пирожки не понравились!
— Что вы, очень понравились, — Веня улыбнулся, — Я уже штук шесть съел.., или даже семь.., только я опасаюсь.., в ее возрасте…
— Да зря вы беспокоитесь! В этом возрасте они прямо железные! У нас такая история была, что это просто поразительно! — Лола чуть не силой усадила Веню за стол и начала:
— У Клавы, почтальонши, чья дочка Людка в Израиль уехала.., ну, это я уж вам рассказывала.., так вот, у нее один год городские полдома сняли. На все лето. Мама, папа, бабушка да мальчонка восьми лет. У нас места-то хорошие, и лес, и речка.., прямо что твой курорт, ни в какие Сочи не надо. И Клаве тоже хорошо, они ей хорошие деньги дали.
Только у этих городских ребенок был — чистый Махно. Никакого сладу! Да они не очень-то с ним и воевали. Только и говорили — Игорек хороший, просто нервный. Это он от того, что ик.., эк.., кология плохая, и в школе большие нагрузки. А какие там нагрузки, когда он только первый класс закончил, палочки там рисовал да стишок учил про березку и рябину. А тут — вылитый разбойник. То кошке Марфуте к хвосту папину бритву привязал, электрическую. Бритва жужжит, кошка мяучит, а этот Махно только смеется! То у Клавы дрожжей палочку стащил да в сортир кинул.., оттуда как поперло! Как повалило! Пока дядя Паша не пришел да все не прочистил, приходилось им по всякому делу за сарай бегать.
А тут Клава уехала в район на курсы, родители этого разбойника — в город на работу, и остался он с бабушкой один на один. Тоже вот вроде вашей тещи троюродной, — Лола опасливо покосилась на стенку и продолжила:
— Ну и чем-то, видно, бабушка ему не угодила. То ли купаться не отпустила с мальчишками, то ли еще что, врать не буду. Только пошла она в тот самый сортир.., дядя Паша к тому времени уже все почистил. Сортир у Клавы самый обыкновенный, из горбыля сколочен, и стоит на самых задах огорода. И щеколда снаружи имеется, чтобы дверь попусту не хлопала. Большая такая щеколда, крепкая. Только бабушка туда зашла, Игорек тихонько подскочил и запер ее снаружи на щеколду. Она дела-то свои сделала, дверь дергает — а не тут-то было, дверь не открывается!
Она сперва тихонько позвала — Игорек, внучек, открой! — а этот петлюровец помалкивает, будто его и нет. Она уж громче.., и кричать-то из сортира как-то неловко, что люди подумают? Да и на свободу хочется… А у Клавы-то дом самый крайний, и сортир на задах.
Она кричит-кричит, а никто и не слышит! В общем, звала на помощь, а помощи нет. Так до вечера и просидела. Так этот малолетний разбойник и вечером ее не выпустил! Пришлось ей, несчастной, два дня и две ночи в сортире просидеть, без воды и без еды, пока Клава со своих курсов не вернулась! Выпустила ее оттуда чуть живую. Но ничего, оправилась бабушка, только похудела сильно и очень потом опасалась в туалет ходить. Так что вы зря насчет своей Софьи Занудовны опасаетесь, женщины, они в этом возрасте очень крепкие!
— А что потом сделали с этим Игорьком? с живейшим интересом осведомился Веня. Выдрали как следует?
— Какое там! — Лола махнула рукой. — Мамаша его сперва ни за что верить не хотела, думала, что свекровь на Игорька наговаривает. Потом уж сказала, что надо врачу его показать. Так что вы думаете — привезли из города самого что ни на есть хорошего врача, за несметные деньги. Он с этим Игорьком поговорил, потом позвал родителей и говорит:
— Найдите, говорит, в соседнем лесу хорошую березу, наломайте снес прутьев…
— И настоем его поить? — мамаша спрашивает.
— Нет, — отвечает доктор. — Положите своего Игорька на скамейку, и березовыми прутьями его по заду! По заду! По заду! По заду!
И как следует! Пока все прутья не обломаете!
— Правда, хороший доктор, — согласился Веня. — Опытный!
Леня прислушался. Из кухни доносились оживленные негромкие голоса — Лола вполне
