доверием.
— Благодарю за комплимент, — сказала я. — Но еще большее спасибо за оказанное доверие. Для меня это очень важно.
— Не стоит благодарности, — улыбнулся Куренной. — По крайней мере, вы своего добились. Это у меня еще непочатый край работы. Но, кстати, я тоже должен вас поблагодарить — не уверен, что удалось бы так быстро выйти на исполнителей, если бы не ваши усилия… Вчера, между прочим, заговорил и второй участник — Чекасин. Вообще, их показания плюс дневник Кротова производят тягостное впечатление. Надо же, проморгали настоящее осиное гнездо под самым нашим носом! Но сегодня мы арестовали все руководство «Великого дракона». Я буду стараться сделать все, чтобы они не скоро вышли на свободу!
Я поинтересовалась, какую роль может сыграть на суде расшифрованный дневник Кротова.
— Трудно сказать. — нахмурился Куренной. — Придется провести массу экспертиз. И все равно суд может не принять дневник в качестве доказательства.
— Вы будете тревожить ту компанию, которая участвовала в пикнике на острове? — спросила я. Куренной пожал плечами.
— Это придется сделать, чтобы восстановить хронометраж событий. Но, разумеется, им ничего не грозит. Вы беспокоитесь о той девушке, которая обратилась к вам за помощью?
— Да, на нее сейчас свалилось слишком много.
Она запуталась в своих личных делах. Один парень погиб, другой от нее ушел. Да, кажется, она что-то говорила о больной матери…
— Я же говорю — им ничего не грозит. Ответят на несколько вопросов, и все. Вам и то будет потяжелее, — хитро прищурился он.
— Нам не привыкать, — ответила я.
— У вас, наверное, частенько возникают проблемы из-за вашей деятельности? — предположил Куренной. — Я слышал отзывы коллег — некоторые вас буквально на дух не переносят. Мне кажется, это не правильно. Но, поскольку это факт, как вам удается с этим справляться?
— Стараюсь не замечать ничего, кроме сенсаций, — засмеялась я.
Куренной задал еще несколько вопросов о нашей газете, полюбопытствовал, каким я вижу будущий материал, и за таким приятным разговором мы и не заметили, как добрались до кладбища.
Та часть кладбища, где должны были вскрывать могилу, была оцеплена милицией. На обочине дороги стояло несколько автомобилей. На заднем сиденье милицейской «Волги» я неожиданно заметила морщинистое лицо Хронометра. Он скучал и клевал носом. Вид у Хронометра был такой, словно он двое суток ночевал под мостом.
Куренной поймал мой удивленный взгляд и объяснил, что Хронометра задержали на всякий случай, если вдруг возникнут какие-то проблемы с могилой. Куренной велел мне держаться к нему поближе, и мы зашагали в направлении невысокой ограды, опоясывавшей ровные ряды могил.
Дул легкий ветерок. Здесь за городом синева неба казалась особенно ясной. Ослепительный диск солнца уже начинал скатываться к западу, и тени от предметов заметно удлинились. В той стороне неба, куда склонялось солнце, неподвижно стояло белое облако, зацепившееся краем за горизонт. В траве звенели сверчки.
Мы с Куренным вошли в небольшую калиточку, где нас встретил милицейский сержант с усами и почтительно проводил до места. Здесь уже ждали. Я заметила нескольких человек в форме, парней из группы Куренного, растерянно переминающихся с ноги на ногу понятых и еще двух сердитых работяг с лопатами в руках. Чуть поодаль под охраной стояли Боровский и Чекасин. Оба были в наручниках. Выглядели они неважно, но первый шок уже прошел, и держались они гораздо естественнее, посматривая вокруг с мрачным любопытством. Артур казался более взволнованным — он то и дело нервно крутил головой и облизывал сухие губы.
Зачитали прокурорское постановление о вскрытии могилы. Понятые слушали с напряженным вниманием, в их широко раскрытых глазах прятался неподдельный ужас. Затем Куренной о чем-то коротко переговорил с обвиняемыми и пошел размашистым шагом к живой изгороди из темно-зеленых кустов, сквозь которые просматривалась дорога и стоящие на обочине автомобили. За ним двинулись оба преступника в сопровождении охраны.
Артур принялся объяснять, неловко взмахивая скованными руками, как было дело в ту роковую ночь. Подойдя поближе, я убедилась, что Хронометр не соврал даже в мелочах — на некотором отдалении была видна прорытая в земле канава.
Артур продолжал рассказывать, и тон у него был абсолютно обыденным, безо всякого надрыва, он словно делал отчет о проделанной работе. Потом он кивнул головой и указал в направлении одной из могил. Куренной попросил Чекасина подтвердить показания, а тот равнодушно сказал только одно слово:
« Подтверждаю!»
Куренной направился к могиле и еще там выслушал сбивчивый рассказ Артура о том, как тащили, как раскапывали, как ставили все обратно…
Ставили все же без особого рвения — металлическое надгробие было слегка накренено. Замершее женское лицо печально смотрело с подретушированной фотографии, словно эта женщина знала, что и после смерти у нее не будет покоя.
Куренной сделал знак, и обвиняемых убрали в сторону. За дело взялись сердитые работяги, которые в полном молчании убрали ограду и сняли с могилы памятник. Впрочем, замолчали все. Когда лопаты вонзились в могильный холм, над кладбищем воцарилась поистине гробовая тишина. Не шевелясь, застывшими глазами люди смотрели, как раскрывается могила и вокруг нее растет гора вынутой рыжей земли.
Когда яма сделалась достаточно глубокой, один рабочий спустился вниз и принялся орудовать там в одиночку. В какой-то миг я представила себе, что он должен сейчас испытывать, и отвернулась.
— Есть! — сказал он через некоторое время с мрачным удовлетворением, и над толпой пронесся тяжелый вздох.
Когда я обернулась, тело уже было поднято на поверхность. Наверное, это было страшное зрелище, не предназначенное для глаз человека, заставившее бы в другой момент содрогнуться любого. Но сейчас об этом как будто никто не думал. Не было ни замешательства, ни скорбных слов. Наоборот, все сразу же зашевелились и занялись делом. Защелкали фотовспышки. Куренной, присев на корточки, деловито осматривал труп. Откуда-то появились люди с носилками.
Я заставила себя подойти ближе. Мне хотелось убедиться самой, что на краю ямы лежит именно тот, на поиски кого было потрачено столько времени и сил. Парни с лопатами посторонились, давая мне дорогу. Но на их лицах было написано удовлетворение от того, что самая неприятная часть работы осталась позади.
И все-таки мне стало нехорошо, когда я увидела это вблизи. Нагое, тронутое разложением тело, сизая, в темных пятнах кожа, жуткий оскал ввалившегося рта, изуродованная выстрелом глазница…
Труп вдобавок был весь перепачкан в земле, но то, что я искала, — татуировку с изображением дракона — еще можно было различить. Я попятилась назад.
— Да, подтверждаю, это — Кротов, — услышала я знакомый бесстрастный голос, Чекасин и Боровский опять давали объяснения следователю. Ему еще предстояло задать им тысячу вопросов, заполнить бумаги, но мне уже окончательно было ясно — круг замкнулся. Данное обещание мы выполнили — Кротов найден. Принесет ли это кому облегчение — другой вопрос. Мне больше нечего было делать на кладбище. Я медленно пошла по дорожке между могил. В эту минуту я испытывала вовсе не удовлетворение, как это обычно бывает, когда работа закончена, а огромное опустошение.
Я думала о том, что совсем скоро на этом кладбище появится еще одна свежая могила, в которой Кротов окончательно найдет успокоение. Но долго будет саднить душу у тех, кто его знал и любил когда-то — у матери, у Лоры, может быть, еще у двух-трех приятелей. Возможно, кто-то из посетителей кладбища посетует, увидев могильную плиту, как рано умер совсем молодой человек. И вряд ли кому придет в голову, что за свою короткую жизнь Кротов успел натворить столько зла, что его хватит на несколько обычных жизней.
Я решила дождаться Куренного возле его машины. Водитель индифферентно покосился на меня, но
