– Об этом не беспокойтесь, – проговорила девушка, улыбаясь, и установила на кровати столик- поднос, в ячейках которого, прикрытые прозрачным пластиком таились полузабытые деликатесы. – Вам подогреть ветчину?..
– Обойдусь… – буркнул Маль и, разорвав упаковку, отправил кусок нежнейшей розовой ветчины в рот.
Парень у дверей повертел какой-то индикатор надетого на руку прибора.
– Энн, все готово, – сообщил он.
Девушка кивнула и тогда дверь в комнату распахнулась. Неслышно ступая амортизирующими подошвами в комнату вошел робот – низенький, с красным приземистым корпусом и шарообразной головой, с похожими на блюдца глазами.
– Это вам, – сообщила девушка преувеличенно радостным голосом. – Новый робот «Диэна-2».
Маль приподнялся и, прищурившись, посмотрел на новинку.
– Уродина! – крикнул он и стукнул кулаком по подносу – тарелочки и пакетики подстели в разные стороны. – Мне нужен Прошка, я же вам сказал. Или не понятно? «ПРО-I»…
Парень посмотрел на Маля остановившимся печальным взглядом, но не сказал ничего. Девушка же, напротив, заговорила почти весело.
– Да поймите же, это временно, пока мы не найдем вашего Прошу…
– Кто это – мы? – недоверчиво переспросил Маль.
– Мы – это служба милосердия.
– Ладно, черт с ним, пусть головастик остается, – милостиво согласился Маль. – Все равно у меня нет ни эрга резерва… А ведь тому гаду даже не присудили компенсации… Я с него не получил ни эрга, а потерял все, все, все…
А «Диэна-2» не обращала внимания на разговоры людей и ловко вкатила в комнату высокий белый контейнер на колесиках и оттуда полезли, как из волшебной шкатулки, тысячи запакованных в тонкую пленку пакетов и пакетиков: чистые простыни, лекарства, приборчики с блестящими шкалами…
Завороженный неожиданным богатством, Маль и не заметил, как двое в серебристых комбинезонах протиснулись к дверям и, обменявшись понимающими взглядами, исчезли.
Через час Маль вымытый, во всем чистом, приятно покусывающем кожу, лежал на новых простынях и сквозь тяжелеющие от сна веки наблюдал, как «Диэна» ловко моет стены, извлекая из-под слоя бурой грязи первоначально радостно-голубой цвет, теперь уже забытый, тронутый старческими морщинками.
«А Прошка-то был лодырь», – мелькнуло в голове у Маля. Но, странно, никаких симпатий по этому поводу к «Диэне» Маль не испытывал. Наоборот, аккуратность и расторопность «Диэны» раздражала, в то время как к нерадивому Прошке он питал почти что нежность.
– Послушай, Диэна… Мне того… это… пить бы… – Маль повозился на чистой хрусткой простыне. – Бутылочку, а? Сгоняй-ка по скорой…
– Мне запрещено выходить, – очень вежливо и сухо проговорил женский голос внутри «Диэны». – Кроме особых случаев…
– Стерва! – выругался Маль. – Может, это и есть тот особый случай!
– Нет, это не тот случай, – отрезала «Диэна» и принялась дальше скоблить стены.
– Послушай, пожалей старика… – Маль всхлипнул и канючливо вытянул губы. – Будь человеком…
– Это роботу-то…
А Прошка бы сбегал… Безотказно… Прошка – это да, это друг, а это пучеглазое чучело, оно будет кормить сиропчиком и умывать по утрам, но все равно останется грудой железного хлама и пластика…
– Вы не внушаете мне любви, – сообщила «Диэна», внезапно повернувшись и уставившись на Маля выпуклыми глазами-блюдцами.
– Пошла вон! – взвизгнул Маль. – Убирайся, кому говорят! Я спать буду.
«Диэна» послушно вышла. Вскоре за стеной послышалось негромкое «шарк-шарк» – это «Диэна» драила соседнюю комнату. Это негромкое однообразное поскребывание окончательно вывело Маля из себя. Он несколько раз двинул кулаком в стену и заорал: «Прекрати! Слышишь, прекрати!»
Тут всякое движение кончилось и наступила тишина. Но тоска никак не проходила – она свернулась клубком внутри и давила на сердце.
– Иди сюда! – позвал Маль.
«Диэна» вернулась. Старик поманил ее пальцем.
– Значит, говоришь, я не внушаю любви… Да, – вздохнул. – Не внушаю. Никакой. Ни одной скотине в мире. Даже родной сын ненавидел… Я могу лишь заставить любить… Создать любовь… Запрограммировать… Ха-ха…
Он бессмысленно захихикал, вытянул ящик из тумбочки, достал завернутый в кусок искусственной кожи набор тончайших инструментов и дискету в футляре уже изрядно обмятом по краям.
– Иди-ка ко мне, лапушка, – проговорил Маль фальшивым слащавым голосом. – Раз уж мы вместе, то придется нам как-нибудь поладить. Это совсем не больно. «Прошка» – тот даже и не заметил, как я его подработал. Не бойся, дурочка, ну подойди, – продолжал он уговаривать робота, как ребенка.
– А я и не боюсь, – храбро отвечала «Диэна», – мой хозяин часто копался в моей голове.
– Вот как? Занятно… Занятно… Ну и я немножко покопаюсь. Совсем чуть-чуть…
– Зачем вы это сделали? – Деш смотрел на них хмуро, как на напроказивших детей.
Свет в зале был притушен. Казалось, уже наступали сумерки и глубокие тени легли на лицо Деша. Под его взглядом Энн-Мари вся сжалась и губы запрыгали, как у ребенка. Казалось и слезы вот-вот брызнут.
– Ему было плохо, – ответил Гранд. – Он обратился в салон. За самоликвидацией. Мы не могли его оставить так…
– Ах, не могли! – передразнил Деш. – Надо же, какая чувствительность! И вы решили открыть благотворительность за мой счет!
– Вы сами сообщили, что ваше призвание – спасать, – напомнил Гранд.
Он не понимал ярости Деша. Надо было срочно понять, что сделано не так, в чем робот нарушил законы Деша и законы людей. Гранду казалось, что он понял урок, а на самом деле…
– Роботов! – выкрикнул Деш и, подавшись вперед, еще раз произнес по слогам: – Ро-бо-тов! Людей я не спасаю.
– Я счел возможным провести экстраполяцию, – заметил Гранд.
Деш на секунду онемел, затем откинулся в кресле и расхохотался:
– Парень, ты мне нравишься все больше, – выдавил он наконец, отирая выступившие на глазах слезы. – Нет, Гранд, ты уникальный экземпляр! Когда твой ресурс кончится, тебя поместят в музей. Робот, полюбивший людей, робот-филантроп… – Деш на секунду запнулся, и глаза его остекленели. Внезапность открывшейся вдруг догадки его поразила. – А ведь правда… – протянул он, как-то по-новому глядя на Гранда, с некоторым даже восхищением теперь. – Ты-то ведь можешь любить самого гаденького, самого паршивенького человечка, потому как вид блевотины и запах вонючего тела не вызывает у тебя отвращения, даже подлость не возмутит тебя, она будет рассмотрена всего лишь как неадекватная реакция…
– Женщина тоже может любить подлеца… – заметила тихо Энн-Мари, все еще не в силах поднять головы и кусая губы.
– Тут не то… – отмахнулся Деш. – Мало ли сволочей любимы. Тут другое. Он каждого может полюбить. Всех… Нет, не всех скопом, пуская слюни при словах о каких-то далеких и невидимых им никогда детках. А именно всех по отдельности. Гранд, ты понимаешь? Ты можешь быть мессией! – тут Деш опять расхохотался и сделайтесь уже совершенно неясно: говорит ли он серьезно или издевается.
– Что вам мешает выступить в этом качестве? – спросил Гранд.
– Я не люблю людей, – фыркнул Деш. – Просто не люблю их и все… Энн-Мари, детка, поди-ка сюда, расскажи об этом уроде, которого вы откопали, – он привлек девушку к себе и усадил на колени. – Он наверняка стонал и плакал, а потом ругался… – Энн-Мари молча кивнула. – Ну вот видишь, стоило ли мчаться в таком случае к нему?
