Сестры и братья Линарес имели общего отца.
Матери у них были разные.
Родительница Кандиды и Дульсины умерла, когда братьев-близнецов Рикардо и Рохелио еще не было на свете.
В детстве сестры опекали малышей и привыкли, чтобы мальчики слушались их. Но мальчики росли, становились юношами, потом молодыми людьми. И в последнее время опека сестер довольно часто раздражала их, особенно Рикардо.
Он вообще был самостоятельнее и решительнее брата, на характер которого, довольно нелюдимый, безусловно повлияла тяжелая травма, полученная во время автомобильной аварии и приведшая Рохелио к инвалидной коляске и костылям.
Рикардо, наоборот, был олицетворением молодой силы и здоровья. Он был очень способным спортсменом и выступал за легкоатлетическую и волейбольную команды университетского клуба, а в последнее время увлекся еще и восточными единоборствами, целыми часами пропадая в гимнастическом зале университета, где проходили тренировки.
Довольно дружные в детстве, в последнее время сестры и братья стали заметно прохладнее друг к другу. Этому способствовала и финансовая зависимость братьев от сестер, главным образом от Дульсины, ведшей хозяйство.
Впрочем, в финансовых вопросах у семьи был надежный и опытный советник — лиценциат Федерико Роблес, старый знакомый семьи.
В мрачноватом кабинете своего дома, где вечерние лучи солнца отбрасывали легкий отблеск на дорогую кожу кресел и старое темное дерево рабочего стола, сестры Линарес разговаривали с адвокатом Федерико Роблесом.
— Как вам кажется, Федерико, я дала достаточно денег Рикардо? — спросила Дульсина.
— Вполне достаточно. Он много тратит.
— В этом месяце я не намерена давать ему ни сентаво.
— А если он обратится с просьбой о деньгах ко мне?..
— …То вы ему откажете. Этот мальчик сущий мот.
— Я согласен с вами. Но хочу напомнить, что в завещании вашего покойного отца…
Дульсина не дала ему договорить.
— Кто знает об этом завещании, кроме нас с Кандидой? Ну и, естественно, вас тоже.
— Я согласен, сеньорита Дульсина: что касается Колонии дель Валье…
Дульсина опять, прервала его, на этот раз поднявшись из кресла.
— Что касается Колонии дель Валье, то полезно будет взглянуть на документы. Ключ от сейфа в моей спальне. Я сейчас принесу его.
— Очень хорошо, сеньорита.
Едва Дульсина успела выйти, Федерико протянул руку к молчаливо сидящей рядом Кандиде и, вытянув ее из кресла, крепко прижал к себе.
— Что ты делаешь? Дульсина сейчас вернется!
— Ну и что? Что она может сказать? Здесь ты хозяйка. Хотя почему-то и позволяешь Дульсине командовать… Qua ни в чем не сможет упрекнуть тебя, даже если узнает про нас. Потому что главная наследница рода Линаресов — моя любовь! Моя Кандида!
У Кандиды нет сил противиться ни его словам, ни его поцелую.
Направляясь к спальне и проходя через залу, Дульсина увидела старшую служанку, что-то внимательно разглядывавшую в окно.
— Что ты там увидела, Леопольдина?
— А вот поглядите-ка, сеньорита Дульсина: никак, мальчишка к нам в сад залез!
Дульсина выглянула в окно.
— Так и есть. Это воришка из Вилья-Руин. А ну-ка давай спустимся в сад…
Служанка кинулась за Дульсиной по пятам.
Роза заметила преследовательниц вовремя. Но вскарабкаться на ограду оказалось не таким простым делом. В последний момент Леопольдина, оказавшись шустрее или смелее своей хозяйки, ухватила девочку за джинсы и стала стягивать с ограды.
— Вот я тебя сейчас!
— Воришка! Нахал! Бандит несчастный! — вторила ей Дульсина.
— Эй, поосторожней, я же так шмякнусь… — довольно миролюбиво объявила Роза, не оставляя попыток взобраться на забор.
— Ты, негодник из трущобы! Вот я тебя! — продолжала вопить Леопольдина, стягивая Розу за джинсы с ограды.
— Да брысь ты! — Розе резким движением ноги удалось стряхнуть Леопольдину, со стоном рухнувшую в траву. Но теперь в нее вцепилась Дульсина.
— Вставай же, Леопольдина, помоги мне!
Леопольдина, кряхтя, присоединились к хозяйке, и вдвоем им наконец удалось стащить Розу с ограды.
— Вот старые кобылы, — недовольно признала Роза свое поражение.
— Ворюга!
На эти вопли в саду появился Себастьян.
— Где вы пропадали, — крикнула ему Дульсина, — вы что, не видите, что этот парень того гляди удерет через ограду?!
— Я был в розарии…
— Карамба! Я спрашиваю, где вы шлялись?
— Я же говорю: в розарии был.
Роза, раздраженная своей боевой неудачей, решила, что настала пора вмешаться в эту перебранку:
— В розарии, в розарии — заладил, как попугай.
Она не спеша сняла свою шапочку, рассыпая по плечам густые волосы и наслаждаясь произведенным эффектом.
— Чего вылупились? Тетки никогда не видели? Все остолбенели.
В это время в саду появился красивый молодой человек. Вид у него был спортивный, как будто он только что покинул беговую дорожку или волейбольную площадку. Загорелую золотистую кожу очень красиво оттеняли голубая с желтым майка и такие же трусы — форма спортивного клуба университета города Мехико.
Он подошел к застывшей в молчании группе.
Дульсина и Леопольдина продолжали судорожно сжимать рукава Розиной куртки.
— Что здесь происходит, Себастьян? — спокойно спросил молодой человек.
— Да вот, сеньор Рикардо, девчонка за сливами залезла. Дульсина снова взяла инициативу в свои руки:
— Знаешь ли ты, негодница, что залезть в чужой дом — это преступление? Отвечай!
— Какое преступление-то? Это слив-то насобирать, которые никто не ест, потому как червивые? Вот так преступление! Совсем спятили…
— Ах ты, воровка!..
Роза вскинула на нее глаза.
— Возьми назад «воровку», а не то…
— Ах ты со мной еще и на ты!.. Ну я тебе задам урок, чтобы неповадно было воровать.
— Да вы что, и впрямь спятили? Что я такого сделала? Дульсина вдруг очень спокойно обратилась к служанке:
— Вызови полицию, Леопольдина.
И Леопольдина, смотрящая иногда телевизор и проглядывающая газеты, рявкнула на Розу тоном свирепого полицейского сержанта:
— Стоять!
