Надя взяла жениха под руку и вела как свою собственность. Ей очень хотелось ему сказать, какая она счастливая и как им гордится, но в присутствии семьи и строгого генерала стеснялась.
За столом все пили за здоровье Петра Григорьевича. Рассказали, как вчера проводили родителей Фони. Те немного отогрелись в тепле семьи, согласились считать Любу своей дочкой.
— Такому горю не поможешь, — заявила Марфа Ильинична. — Но мы, как могли, старались. Я сама в жизни столько не ревела.
Иван Вячеславович Аксенов, узнав, что настоящий убийца обнаружен, помолодел, приободрился и снова стал походить на того руководителя фирмы, которого Ерожин помнил в начале их знакомства. Люба с Надей уселись с двух сторон от Ерожина и наперебой ухаживали за ним, подкладывая в тарелку то из одного, то из другого блюда. Напряжение последних дней, связанное с похоронами и пребыванием родителей покойного, подсознательно утомило семью, и теперь, пользуясь приездом гостей и добрыми новостями, они наконец позволили себе расслабиться. Появились на лицах улыбки. На шутки Грыжина раздавался осторожный смех. Ерожин, от которого ждали рассказов, ограничился описанием обеда с Насыровым и бытовыми подробностями восточного вояжа. Он понимал, что семью неминуемо ждет новый неожиданный удар и от этого ощущал неловкость и чувство вины.
К чаю спустилась Вера. Она действительно сильно застудилась, могла говорить только шепотом и кутала горло. Ерожин обратил внимание, что у Веры изменилась прическа. Посидев немного с гостями, супруга Кроткина извинилась и поднялась к себе в спальню.
Первым встал Грыжин. Генерала ждали в Министерстве, и он попрощался. Надя уговаривала Ерожина остаться. Петру Григорьевичу и самому хотелось побыть с девушкой, но он, сославшись на срочную необходимость, присоединился к Грыжину.
— Пока убийца ходит по Москве, я не имею права гулять и веселиться. Сева уже нарушил наш договор. Хорошо, что все обошлось.
— Боишься, расколят? — спросил Грыжин, когда «Ауди» уже вышло на основную трассу.
— Трудный предстоит разговор. Особенно жалко Елену Николаевну. Каково узнать, что твоя дочь убийца? — ответил Ерожин.
Грыжин довез Петра Григорьевича до Управления. Ерожин поглядел в проходной на часы, стрелки показывали половину девятого.
«Интересно, что будет делать в Министерстве Грыжин в такое время?», — подумал Ерожин и поднялся в кабинет Боброва. Тот сидел за письменным столом, разглядывая какие-то бумаги.
— Трудишься? — спросил Ерожин.
— Вот, погляди, — Бобров указал на бумагу, которую держал перед собой. — Это маршрут Саркисова. В четыре он вышел из больницы и поехал по набережной к Воробьевке. Но вот тут, за Смоленским мостом, останавливается, сажает к себе бабенку, не молодую-красивую, а так, мамашу. После этого разворачивается и едет к Белорусскому вокзалу. Останавливаем машину, проверяем документы. Оказывается, наш клиент просто подхалтурил. Сшиб полтинник.
— И что тебя удивило? — не понял Ерожин.
— Каков гусь! Лупит с иностранцев тысячу двести баксов, снимает квартиру за триста.
Восемьсот тысяч зарплата и еще калымит.
— Да, субчик специфический, — согласился Ерожин.
— Не то слово. Я думаю, твоя девчонка просто одна из его клиенток, — предположил Бобров.
— Нет. Фатима — явление неординарное.
Она сумеет использовать такого парня на всю катушку, — возразил Ерожин. — Давай завтра я вместе с ребятами за ним похожу. Хочу почувствовать этого зверя. Мне не нравится, что он не вышел сегодня на контакт с девушкой. Не думаю, что у нее в столице много знакомых.
— Ошибаешься. За два с лишним месяца такая девица успела раскрутиться, — заметил Бобров. — А желание оперативно поработать поддерживаю. Тряхни стариной, — усмехнулся он.
— Что делал Гарик на Новом Арбате? — спросил Ерожин, продолжая изучать лист с маршрутом «Хонды».
— Сестрицу навещал в женском салоне.
Я же говорил, они часто контактируют, — ответил Бобров. — В обед навестил.
— Надо и за сестрой наблюдение установить, — посоветовал Ерожин.
— С завтрашнего дня начнем, — согласился Бобров и протянул Ерожину листок с чертановским адресом Гарика Саркисова. — Твой сосед. Очень удобно. Езжай домой, а завтра утром подключишься.
Ерожин попрощался и вышел из кабинета.
Перед тем как ехать домой, он купил в киоске банку растворимого кофе и чипсы на завтрак.
Уличные пробки к вечеру рассосались. Петр Григорьевич безо всяких приключений добрался до Чертанова. Приятно войти в квартиру, когда дома все сияет чистотой. Обстоятельно обновив постельное белье, Ерожин быстро принял душ и, завалившись на белоснежную простыню, включил свой «Панасоник». По НТВ давали фильм, где знаменитый американский актер показывал чудеса рукопашного боя, защищая обездоленных и восстанавливая справедливость. Сюжет двигался к хеппи-энду, герой, разделавшись со злодеем, пускал слезу вместе с благодарными жертвами на полосатый флаг со звездной вставкой.
«Вот нормальная пропаганда и агитация!» — подумал Петр Григорьевич и вздрогнул от телефонного звонка. Он пультом приглушил звук телевизора и снял трубку.
— Не спишь? — голос Нади звучал грустно.
— Наденька, что случилось?
— Ничего не случилось. Просто хочу услышать твой голос, — призналась Надя.
— Почему мой ребенок грустит? — спросил Ерожин.
— Потому, что ты уехал. Ты был не такой, как всегда. Что произошло, Петя? Ты меня больше не любишь? В Ташкенте девочку завел?
— С чего ты взяла? — изумился Ерожин проницательности своей юной невесты. — Я иду по следу. Когда легавый пес чует дичь, он даже сук не замечает, — сказал Ерожин и понял, что для девушки сделал слишком прямолинейное сравнение.
Но Надя вовсе не обиделась, а, наоборот, рассмеялась.
— Заработала комплимент. Ладно. Когда этот пес схватит дичь, он вспомнит о своей сучке? — И вдруг посерьезнела:
— Петенька, у нас в доме нехорошо.
— В чем дело? — насторожился Ерожин.
— Не волнуйся. Ничего не случилось. Тяжело, и все. Может, у меня дурацкие предчувствия. Просто раньше, когда мы все вместе, понимаешь, все рядом, было хорошо, а сейчас мне почему-то тяжело. Не хочу без тебя долго.
Я так соскучилась.
— И я соскучился, — признался Ерожин. — Потерпи немножко.
— Хорошо, потерплю. Спи.
— Спокойной ночи, милая моя девочка.
Ерожин выключил телевизор и задумался.
После разговора с Шурой там, в Нижнем, в маленькой деревеньке, в душе Ерожина поселился вопрос. Кто ему Надя? Своим сомнением он не мог ни с кем поделиться. Кому скажешь, что ты переспал с женой друга, у того родилась дочка, и ты теперь сомневаешься, не твоя ли она? Возможно, и девочка подсознательно потянулась к нему по той же причине. Честно поделиться с Надей своими домыслами? Вылить на юное существо ушат своей кобелиной грязи? Ерожин понимал, что этого делать нельзя.
Пускай она не его дочь. Но каково девушке узнать, что ее возлюбленный когда-то между делом переспал с ее матерью. Ерожин никогда не задумывался, верит ли он в Бога. Петр Григорьевич не считал себя атеистом. Возможно, доведись ему расти в другое время, он бы стал нормальным христианином. Но сейчас, когда бывшие партийные боссы, сменив партбилет на крест, выстаивают со свечами в руках праздничные службы, встать рядом он не хотел.
Только теперь, когда в его жизни возник этот странный вопрос, Петр Григорьевич о Боге стал вспоминать чаще. Почему они с Надей встречались, как дети? Ерожин не помнил случая, чтобы он не затащил понравившуюся девчонку в постель при первом удобном случае. А тут Надя сама призналась, что
