А в Питере к медузе со всех сторон стекались машины и люди.
Мирные граждане, разбуженные сиренами, выходили посмотреть, что случилось и где горит. Из окон и с балконов близлежащих зданий можно было увидеть медузу, «зонтик» которой возвышался над всеми деревьями и домами.. Но многим было мало глазеть на медузу из окон. Они выходили на улицу и направлялись к парку, чтобы рассмотреть объект поближе, поболтать с милицией и пожарными, пообщаться с другими очевидцами и составить свое впечатление.
Версий было приблизительно четыре. Но первая — об атомном взрыве — оказалась явно несостоятельной, да и сходство было очень отдаленным.
Правда, какой-то шизофреник у самого оцепления истошно вопил, что медуза — это замороженный ядерный гриб, и когда он растает, в городе наступит полный абзац. На самом деле сумасшедший употреблял другое слово, но это не суть важно, поскольку его все равно никто не слушал.
В большинстве своем очевидцы склонялись к привычной версии: медуза — это летающая тарелка. Правда, одни ждали, что из нее выйдут грозные и ужасные инопланетные десантники, прилетевшие, чтобы завоевать землю — а другие предпочитали думать, что это будут мирные исследователи или даже благодетели, которые избавят многострадальную землю от всех ее невзгод.
А когда по рядам пронесся слух, что медуза ест людей, сразу нашлись знатоки, которые поправили:
— Не ест, а захватывает. Гуманоиды берут образцы для исследований — неужели непонятно?!
Однако встречались и несогласные. Они утверждали, что медуза все-таки живое существо и людей она именно ест. Этакий гигантский космический хищник, залетевший на землю немного подкрепиться. А может, это земная медуза-мутант, которая приобрела способность жить вне воды, летать по воздуху и пожирать людей.
Последнюю версию всерьез обсуждали только люди, совершенно невежественные в биологии, но именно они подняли панику под лозунгом: «Она нас всех сожрет!»
Медуза стояла на месте и поглотила всего трех человек, а по городу стремительно разнеся слух, будто она носится по улицам и лопает всех подряд, а ее щупальца проникают в дома через разбитые окна, чтобы хватать добычу прямо в теплых постелях.
Вот тут у милиции и гражданской обороны действительно возникли проблемы. Паника распространялась подобно лавине, причем те, кто видел медузу собственными глазами поддавались этой панике гораздо менее охотно, чем те, кто просто услышал бредовую сплетню.
Штаб гражданской обороны, который никак не мог решить, стоит ли объявлять о чрезвычайной ситуации по радио и телевидению, теперь был избавлен от необходимости взвешивать «за» и «против». Слухи бежали впереди официальных сообщений, и надо было гасить панику.
И часа через три после приземления медузы в Парке Победы горожане, разбуженные друзьями, родственниками, знакомыми или соседями и не знающие, чему верить и что предпринять, услышали по радио первую информацию.
Она гласила, что неопознанный объект уже в течение длительного времени сохраняет неподвижность и не представляет явной опасности для населения. Оснований для паники нет, ситуация находится под контролем, а известия о человеческих жертвах не имеют под собой никакой почвы. Жертв нет.
Формально жертв действительно не было. Медуза поглотила трех человек, но их трупов никто не видел. Очевидцы событий вовсе не были уверены, что эти трое мертвы. Вполне могло оказаться, что они просто похищены — неизвестно, правда, кем и с какой целью. Именно на таком предположении настаивали люди, которые видели в медузе инопланетный космический корабль.
А раз так, то похищенные вполне могли вернуться живыми и здоровыми, и говорить о человеческих жертвах было по меньшей мере преждевременно.
3
Это было похоже на бездонный круглый колодец, стены которого сделаны из зеркал. Вернее, из серебристых нитей или текучей амальгамы, в которой не отражалось ничего, кроме фиолетового света, водопадом стекающего сверху.
А трое выпускников средней школы стояли на дне этого колодца и с каждой секундой все сильнее ощущали какой-то необъяснимый дискомфорт.
В первое мгновение зеркальный колодец показался всем троим потрясающе красивым. Ян Борецкий даже придумал сравнение — центральная башня дворца Снежной Королевы. Но эта красота подавляла, и лавина неестественного мистического света причиняла почти физическую боль.
Из этого места очень хотелось уйти. А уйти можно было только одним способом — окунуться в эту стену из зеркальных нитей и надеяться, что за нею не будет стены из камня.
Ян аккуратно потрогал стену, и нити послушно раздвинулись под его рукой. Они казались нежными, как шелк. Они струились вокруг человеческих фигур, обтекая их со всех сторон, и были почти совершенно невесомы. Ян нашел, что прикасаться к ним приятно, а идти сквозь них легко — как сквозь туман. Можно даже бежать — нити совсем не задерживают движения, хотя плотность их такова, что они целиком заполняют собой пространство.
Пространство в промежутке между зеркальным колодцем и внешней бахромой.
В колодец Яна и его спутников мягко втолкнули упругие нити внешнего слоя. А может быть, не втолкнули, а втянули, и не внешние, а внутренние. Все произошло быстро, и трудно было разобраться в деталях. Но всем троим показалось, что расстояние от поверхности до колодца невелико.
Ян надеялся, что расстояние от колодца до поверхности будет таким же небольшим и что на выходе не будет никакой преграды. И его надежда оправдалась на сто процентов.
Через несколько шагов бахрома расступилась, и на Яна хлынул яркий, но приятный и привычный солнечный свет.
Сергей и Пашка не заставили себя ждать. Отбросив последние нити бахромы руками, они вышли на свежий воздух и застыли в нерешительности.
Их глазам открылась впечатляющая картина. Она казалась закономерным продолжением зеркального колодца. Только там был замок Снежной Королевы, а здесь — ее владения. Белая пустыня без конца и края, а слева от нее — океан, купающийся в солнечном свете.
«Арктика или Антарктида?» — подумал Ян, но тут же отбросил эту мысль — главным образом потому, что температура воздуха явно зашкаливала за тридцать градусов тепла, а солнце стояло почти в зените.
Ян сделал несколько шагов вперед и зачерпнул горсть снега. После чего удивился еще больше.
Он мог поклясться, что это снег. Пушистый и мягкий, удивительно приятный наощупь, не имеющий ничего общего с песком или пылью. Если приглядеться, можно было различить отдельные снежинки — точно такие, какими им положено быть.
Но этот снег не обжигал рук, не источал холода и не таял. Его температура не отличалась от температуры воздуха, и он не прилипал к рукам и одежде.
Пашка Голенищев тоже набрал полную горсть этого странного снега и, опять же не задумываясь о последствиях, лизнул его языком.
— Вкусный, — сказал он минуту спустя.
Ян тоже попробовал и окончательно понял, что это все-таки не снег. На языке он тоже не таял, а как бы впитывал слюну и разбухал, превращаясь в некое подобие попкорна.
— Скорее, безвкусный, — отметил Ян, прожевав эту массу.
— А мне нравится, — буркнул Пашка и отправил в рот полную горсть.
— А это еще что такое?! — раздался у них за спиной голос Сереги Медведева.
Ян и Пашка резко обернулись и увидели, что Сергей показывает пальцем на подножие медузы.
Из-под бахромы тонкой струйкой выползала какая-то вязкая серебристая жидкость. Ян, припав на одно колено, склонился к ней и заметил, что она как будто растворяет в себе снежинки на своем пути.
