Решив так, Костя снарядил два пистолета и автомат «узи» и отправился вниз, рассчитывая оказаться в подземном гараже раньше противника.
Он по-прежнему не собирался стрелять из автомата в людей — ведь тен-тай не должен убивать, а «узи» не предназначен для нанесения аккуратных точечных ранений. Но израильский автомат — очень удобное оружие на тот случай, когда нужно отвлечь внимание или остановить несущийся навстречу автомобиль.
Мало ли что может случиться…
50
Никогда раньше Сайга-Клаус, он же Гордий, маг «ордена Нового закона», не терял контроля над своей жертвой по пути к лесу. Никогда гипнотическая сила не иссякала так рано.
Но напряжение настоящего момента и страх перед будущим отняли слишком много сил. А безумная погоня на окраине города многократно усилила напряжение и страх. И когда преследователи отстали, Гордий почувствовал, что уже не может полностью восстановить контроль над девушкой, спящей на соседнем сиденье.
Но обратного пути не было. Как не было и иного способа восстановить силу. Зима требовала новой жертвы и требовала более настойчиво, чем когда-либо. И Гордий, уже не обращая внимания на светофоры и ограничения скорости, позабыв про всякую осторожность, гнал машину на запад. В его мозгу засела одна маленькая деталь — на Западном шоссе снят пост ГАИ.
В последний момент он опомнился. Освобождение четверки арестантов уже завершилось, и пост вполне могли восстановить.
Гордий развернул «Жигули» перед самым постом, едва не врезавшись на встречную машину. А гаишники действительно уже вернулись на пост и видели все то издали. Но их оказалось всего двое, и ввиду особой обстановки в городе им было не до преследования нарушителей правил дорожного движения. Старший гаишник лишь сообщил о происшествии помощнику дежурного по городу. Тот отмахнулся от этого сообщения и вспомнил о нем лишь минут через пятнадцать, когда из штаба по освобождению «Снежной Королевы» от террористов удосужились, наконец, передать в управление информацию, поступившую от Арцеулова.
Тогда помдеж срочно запросил двадцатый пост ГАИ:
— Вы записали номер тех «Жигулей», о которых сообщали мне?
— Нет, было слишком далеко. Не видно.
— Черт! А цвет, марка?
— Черные. Точно черные. «Шестерка» или «тройка». «Шестерка» скорей всего.
Помдеж выразился нецензурно, а потом рявкнул:
— Быстро по машинам!! Достать мне эту «тачку» хоть из-под земли. Это может быть Сайга-Клаус. Все ясно?
Все было ясно — но приказ пришел слишком поздно. Черная «шестерка» уже затерялась на лесных дорогах, которых полно в окрестностях Западного шоссе.
Когда дорога, по которой Гордий гнал свою машину, стала для нее почти непроходимой, он затормозил и одним взмахом ладони разбудил Лену.
— Выходи!
Гипноз еще действовал. Лена послушно вышла из машины.
— Раздевайся! Быстрее!
Лена стала снимать одежду, но не так быстро, как того следовало ожидать. Гипноз действовал, но давал сбои.
Гордий торопился, но все же заставил девушку забросить всю одежду в багажник «Жигулей». Это было частью ритуала. Имущество женщины, подвергнутой холодной смерти, следовало принести в жертву зиме отдельно и в другом месте.
Покончив с раздеванием, Гордий схватил Лену за руку и потащил ее в лес. Раньше он никогда так не делал. Все женщины шли сами.
Но сейчас Санта-Клаус уже не надеялся на силу внушения. И не стал слишком углубляться в лес. Подходящая сосна нашлась недалеко от дороги.
Однако во время этого короткого пути холод прогнал наваждение и освежил разум девушки. Она окончательно пришла в себя уже у сосны, в тот момент, когда Гордий отпустил ее на мгновение, чтобы достать веревку.
Лена махнула рукой перед глазами маньяка — точно так, как учил ее Костя, — а сама метнулась в противоположную сторону.
И тут паника, которую Гордий с трудом сдерживал в себе, мгновенно вырвалась на поверхность — и маньяк не погнался за нагой девушкой, убегающей в глубь леса. Он метнулся назад, к машине, он бежал так, словно за ним гналась стая волков.
Лена услышала, как далеко за ее спиной хлопнула дверца «Жигулей» и натужно взревел мотор. Она остановилась, как вкопанная, а потом резко развернулась на 180 градусов.
Прямо в лицо ей смотрела луна.
А вокруг стеной стоял заснеженный лес. И мороз, который был не слаб даже днем, крепчал с каждой минутой по мере того, как на этот лес надвигалась ночь.
И посреди страшного, темного и холодного леса замерла совершенно обнаженная девушка. По мере Того, как мороз выдувал из ее сознания остатки гипнотического морока, Лена все отчетливее понимала, о помощи ждать неоткуда.
Спасение оказалось призрачным.
51
Как только прокуратор вошел в подземный гараж, ученик тен-тая Данилов бросился на него из-за машин.
Два телохранителя упали на бетонный пол. Остальные озирались по сторонам, не понимая, что произошло… Стволы их автоматов и пистолетов метались от одной машины к другой. Потом все внимание гвардейцев и камикадзе сосредоточилось на одной точке. Из-за ближайшей машины поднялся прокуратор, и не все сразу заметили, что за его спиной находится еще один человек. Поэтому многие сильно удивились — с чего это шеф как-то странно гримасничает и быстро отступает в сторону технической стоянки.
Но начальник гвардии магистра разобрался в ситуации быстрее остальных и скомандовал:
— Не стрелять.
Сразу же вслед за этой командой раздался выстрел. Это Данилов нейтрализовал «оловянного солдатика», охранявшего бомбу. В следующую секунду он вместе с прокуратором скрылся за кузовом «Газели».
Начальник гвардейцев повторил: «Не стрелять». На этот раз он опасался не только за жизнь прокуратора, но и за свою собственную. Стрелять возле машины, фургон которой набит взрывчаткой по самую крышу, не рекомендуется никому и ни при каких обстоятельствах. От этого может взлететь на воздух весь гараж. А потом еще сверху упадет отель. Возможно, сразу все тридцать три этажа.
Но ученик тен-тая снова пренебрег этим очевидным фактом и прострелил начальнику гвардии магистра один из болевых центров. Для этого не требовалось знать секреты тентай-де — Костя выбрал болевой узел, известный каждому ребенку.
Прием был очень темный, но зато гарантировал шок и длительную потерю сознания.
После этого выстрела гвардейцы наконец догадались залечь за машинами. За старшего остался Григер, который решил проявить инициативу и крикнул:
