столу вылетала толстая и красивая бабочка.
А чтобы имеющие счастье наблюдать этот полет очумели окончательно, на тонкой цепочке мадам Вронскую сопровождал эскорт: маленькая обезьянка Чучу — существо зловредное, шкодливое и необычайно сообразительное. Список мелких и крупных пакостей, находившихся в ее репертуаре, не оставлял сомнений в поставленном Чарлзом Дарвином диагнозе — человек произошел именно от обезьяны. Но ему еще было у нее учиться и учиться.
В репертуаре мартышки были и коронные номера.
Например, Чучу умела больно и коварно щипаться.
Кроме того, Чучу перла без зазрения совести все, до чего только могла дотянуться. Нейтральное слово «воровала» тут явно не подходило — до того нагло и беспредельно действовало «дитя тропиков».
Единственное исключение Чучу делала для Кита, маленького сына Ани Светловой. И Светлова всерьез предполагала, что за этим скрываются серьезные попытки втянуть ее ребенка в преступное сообщество.
Петя Стариков, Анин муж, как-то рассказывал ей, как слаженно и обдуманно — как настоящая бандитская шайка! — действуют стаи обезьян в национальных парках Южной Африки. По четко разработанному плану, когда машина останавливается, например на въезде в парк, стая высматривает ту, в которой хотя бы на несколько миллиметров приоткрыты окна.
При этом все роли в стае явно распределены заранее.
Самая ловкая обезьяна протискивает лапу в щель и вцепляется человеку в волосы.
Пока пассажиры автомобиля борются с этой напастью — и не подозревая, что это всего-навсего отвлекающий маневр! — остальная шайка уже забралась в машину с другой стороны и тырит все, что попало под руку, вернее, под лапу. Солнечные очки, бейсболки, пакеты с чипсами… А потом, рассевшись на деревьях, члены шайки демонстративно на глазах у обобранных туристов цепляют украденный товар на свои наглые физиономии и еще скалятся им вслед.
Так вот, у Светловой было ощущение, что Чучу, за неимением такой шайки, ищет себе подельника. И для этой цели она явно облюбовала Кита, очевидно, как самого подходящего ей по возрасту и шкодливому г нраву персонажа.
Мартышка Чучу строила Аниному ребенку умильные рожи, никогда его не щипала и даже делала маленькие подарки. То бишь делилась украденной добычей: чужие очки, надорванные пачки резинок, обкусанные яблоки…
Непреклонно, со словами: «Нам краденого не надо!», Светлова возвращала злонамеренному существу эти щедрые дары под осуждающие вопли Кита, которому дружба с Чучу и эти изъявления ее расположения были явно по сердцу.
Хозяйка Чучу, мадам Вронская, тоже в свое время изучала русский язык и даже преподавала его когда-то, когда в Польше еще это пользовалось спросом.
В общем, если подвести итог, не говорила по-русски в «Королевском саду» только мадам Гоцци. Она говорила по-английски и по-итальянски, но при этом Светлова затруднялась определить, из какой именно страны мадам приехала. Но поскольку общалась с окружающими мадам Гоцци не слишком активно, то знаний английского, который Светлова в свое время преподавала, ей с избытком хватало, чтобы ее понимать.
Вот на такой странной, «вавилонской» смеси русского, польского, чешского и английского и общались обитатели «Королевского сада». Впрочем, затруднений в общении из-за этого не возникало.
Вооружившись словарем, Анна задумчиво листала местные газеты. Объявлений было много, даже очень много.
«Добрая, ответственная, порядочная, сорок пять лет, без вредных привычек…»
«Исполнительная, ответственная…, опыт работы…»
Анна уже было тянулась к телефону — и снова останавливалась.
Что касается няни в полном смысле этого слова — о таком Анна вообще не думала. «Если есть возможность самой воспитывать своего ребенка, зачем отказываться от такого счастья? — рассуждала она. — Нет и нет. Но вот нанять беби-ситтер, чтобы оставлять Кита хотя бы на час, полтора… А то ведь даже к стоматологу не отлучишься!»
Она снова уткнулась в газеты. Вот вроде бы совсем подходящее… С рекомендациями. Ну, очень заманчивое объявление: «Аккуратная, добрая, ответственная, порядочная, любящая детей…» Вообще все «в одном флаконе»! Чего лучше-то?
Анна уже снова потянулась к телефону и снова остановилась. Представила себе, как приходит эта незнакомая девушка. Может быть, даже производит на них с Китом самое что ни на есть приятное впечатление. Но у нее, у этой милой девушки, что — на лбу написано, что она будет делать, когда Анна отправится к стоматологу и за ней закроется дверь?
Допустим, у нее будут честные глаза. Но честные глаза вообще ни о чем не говорят. Светлова знала людей, которые с честными-пречестными глазами такое вытворяли…
— Ладно, Кит… — Она вздохнула и выкинула газеты в корзину. — Обойдемся мы без этих беби- ситтеров… Спокойствие дороже! Как ты думаешь. Кит?
Но сын оставил ее вопрос без внимания. Кажется, ему было не до матери.
— Кит, что это ты делаешь? — Аня улыбнулась.
У сына был вид слоненка, который гоняется за бабочкой. С грациозностью, свойственной этим лопоухим детенышам, он явно пытался что-то поймать, вперевалку топая по спальне и сшибая пуфики. Он даже становился время от времени на четвереньки.
— Этот способ передвижения был ему по-прежнему более удобен, но, как человек с обостренным чувством собственного достоинства, он его не уважал и давно уже до этого «не опускался», явно полагая, что человек должен ходить на своих двоих, а, не на четвереньках, хоть это, может, и в сто раз удобнее и быстрее.
Итак, Кит что-то увлеченно ловил, сопел и не отвечал. Ему явно было не до мамаши.
Аня внимательно наблюдала за сыном.
Собственно, по ее скромному мнению, это было главным, что требовалось от родителей. Не слишком много говорить, зато быть очень внимательными.
Уметь видеть. Наблюдать, чтобы понять. Собственно, как с детьми, так и со взрослыми: если понимаешь, что происходит, все будет нормально…
Наконец она поняла.
Кит гонялся за солнечным зайчиком.
Откуда, спрашивается, сей зайчик прискакал? Солнечное пятно порхало по комнате, присаживаясь, как бабочка, на разноцветное покрывало, замирало и снова вспархивало, перелетая вдруг с постели на диван и далее… Киту было непросто.
Светлова подошла к окну и, не высовываясь — ох, эти старые замашки частного детектива! — внимательно оглядела окна в доме на противоположной стороне тихой улицы.
Сомнений не было: солнечного зайчика пускала какая-то оптика. Бинокль или труба. Кто-то из-за полуспущенных штор наблюдал — изучал, рассматривал? — окна ее номера. Впрочем, почему она решила, что непременно ее номера? Может быть, соседнего?
В любом случае все это было в высшей степени странно.
Глава 3
Теплый весенний ветерок к вечеру сменился резким, жестким, обжигающим щеки ветрищем. С вечерней прогулки Аня и Кит вернулись красные как раки.
Деревья вокруг «Королевского сада» угрожающе раскачивали кронами.
Очевидно, в пику столь неприятному погодному явлению в гостиной пани Черниковой разожгли
