провести его на Гондване, Рооне, Сапфире или любой другой курортной планете, мог попутешествовать для собственного удовольствия, слетать на Данвейт или Тинтах, полюбоваться древними замками лоона эо, отправиться в сектор гостеприимных терукси или пожить пару недель в шикарной гостинице над кольцами Сатурна. В любом из этих мест была возможность поразвлечься, всюду нашлись бы партнеры и партнерши для танцев и тенниса, древних карточных игр и романтических прогулок под луной, флирта, умных бесед, полетов на гравипланах и застолий, которыми Ивар, человек общительный, тоже не пренебрегал. Долг, однако, был превыше всей этой приятной суеты, и Щербаков, хитрый искуситель-змей, знал, как о нем напомнить. Появившись на Сайкатской станции в качестве нового координатора, выслушав отчет Тревельяна и сообщив о просьбе Юи Сато — просьбе, не приказе! — он ухитрился добавить то, что поразило разум, душу и сердце Ивара.
Стоя в рубке транспорта, под голографическими экранами с изображением звезд, он повторил слова Щербакова: «Серый Трубач перешел горы». Это было серьезно, очень серьезно! Все, что сделал Фонд на Пекле, под угрозой, и потому не время отдыхать. Отложим Роон и Гондвану, думал Ивар, забудем про синее море, теплое солнце, игрища и светские беседы, карнавалы и прелестных дам. Отложим все эти чудные иллюзии на завтра и примем без споров и ропота веление судьбы. Пекло так Пекло! В конце концов, там будут не только жадные бароны Кьолла, лохматые купцы, век немытые туземки и людоеды-кочевники, но целая миссия Фонда, дюжина или больше человек! Мужчины и женщины, которые скоро станут добрыми друзьями, настоящие люди, с которыми тоже можно поболтать и поиграть — в карты, теннис или бильярд, а кое с кем в иные игры…
Транспорт, управляемый компьютером и не нуждавшийся в экипаже, был, однако, приспособлен к перевозке живых и разумных существ. На палубе «А», самой верхней из шестнадцати, сразу за рубкой начинался широкий длинный коридор, украшенный голографическими пейзажами и портретами всех пассажиров, когда-либо ступавших на борт ГР-15/4044. По одну его сторону шли личные каюты числом шестьдесят или, возможно, семьдесят — внутреннее пространство корабля допускало разнообразные перемены и трансформации. С другой стороны, за стрельчатой аркой, располагались кают-компания, служившая также столовой и библиотекой, а за нею — овальный бассейн. Кают-компанию декорировали под залу старинного замка: огромный камин с огненными фантомами, стены и свод из грубо отесанных камней, массивная мебель из натурального дерева, яркие цветные витражи, гобелены с дамами, заточенными в башнях, и рыцарями, что сражают всяких чудищ и драконов. Это тяжеловесное убранство Ивару не нравилось. Он предпочел бы нечто легкое, воздушное, в восточном стиле, но решил ничего не менять — его путешествие было недолгим, а большой отсек с бассейном и спортивными снарядами, примыкавший к кают-компании, сулил гораздо больше развлечений. Здесь была круглая площадка для танцев, раздаточный буфет-автомат с любыми напитками и закусками, зона невесомости для любителей попрыгать и покувыркаться, уютные диванчики и кресла, спрятанные в нишах, под пологом зеленого плюща, игровая дека и копии великолепных статуй: Венера Медицейская, Артемида-охотница и прочее в том же духе. Их созерцание будило у Тревельяна возвышенные мысли о прекрасном, об эталоне женской красоты, непревзойденном даже в его эпоху биопластики и генетических метаморфоз.
Вероятно, транспорт был рассчитан на пребывание одиноких постояльцев, снедаемых скукой и тоской. Управлявший им компьютер не относился к устройствам с искусственным интеллектом — казалось, ни один предмет, кроме звездной навигации и забот о грузе, его не занимает. Но с портретами, собранными в коридоре, можно было пообщаться, выслушать их истории и рассказать свою. Эти изображения делались в то мгновение, когда человек ступал на борт, а их рассказы были тем интереснее, чем дольше длилось путешествие того или иного вояжера. Похоже, корабельный компьютер просто запоминал беседы, манеру поведения, привычки своих гостей, чтобы создать потом иллюзии их личностей. Разумеется, это требовало времени. Портрет самого Тревельяна, замыкавший картинную галерею, пока что был не слишком разговорчив, сообщая минимум сведений о своем прототипе: Ивар Тревельян, социоксенолог и разведчик-наблюдатель Фонда Развития Инопланетных Культур, кавалер Почетной Медали, Венка Отваги и Обруча Славы, специалист по примитивным гуманоидным сообществам. После этого следовал его послужной список с примечанием о том, что он направляется с Сайката в мир Раваны, известный также как Пекло.
Портретов насчитывалось не менее трех сотен. Впрочем, не все оказались интересными собеседниками — видимо, полет их длился не дольше, чем у Тревельяна. Леон Деев, художник и творец иллюзий, Дмитрий Ши, отставной офицер, Обо Коиче, историк, специалист по кочевым народам — с этими было о чем потолковать. Но Ивар выбрал себе в наперсницы девушку с Ваала, из древней земной колонии, служившей долгое время базой для Звездного Флота. Девушку звали Анна Кей, и ее нежное светлое личико, белокурые локоны и тонкая изящная фигурка тронули его сердце. Она умела слушать, поощряя рассказчика легкой полуулыбкой, тенью скользившей по ее губам; иногда спрашивала что-то или бросала пару фраз, вполне уместных и заставлявших позабыть, что Тревельян беседует с машиной. О ней самой он знал немногое: ей было только девятнадцать, и в ее жизни еще не случилось ни каких-либо невзгод, ни особых радостей. Тридцать два года назад она отправилась с Ваала на Данвейт вместе с группой экскурсантов, студентов Ваальского колледжа древней истории.
Впрочем, были у него и другие собеседники, кроме голографии прежних пассажиров. Как многие эмиссары Фонда, Тревельян странствовал на пару с Советником-призраком, личностью некогда реальной и снискавшей, благодаря своим заслугам, редкую награду: увековечивание в памятном кристалле, кристалл был крохотный, не больше гречишного зерна, но в нем хранились интеллект и память дальнего тревельянова предка Олафа Питера Карлоса Тревельяна-Красногорцева, десантника и командора Звездного Флота, погибшего пять веков назад. При жизни дед, как звал его Ивар, свершил немало подвигов, ибо выпало ему родиться в немирную эпоху: Войны Провала
Обычно кристалл с личностью командора имплантировали Тревельяну в висок, но сейчас он хранился в наголовном обруче, как и другая личная аппаратура, устройства связи и видеозаписи. Ментальному общению с дедом это не мешало, и эмпатический контакт тоже был достаточно тесным: командор мог пользоваться слухом, зрением и обонянием Тревельяна.
Другой его спутник являлся искусственным интеллектом с Сайкатской станции. Это заатмосферное поселение строили кни'лина, и они же программировали управляющий станцией Мозг, но в данном проекте Фонд был равноправным партнером, возместившим часть расходов и затрат. Щербаков, координатор земной экспедиции, доставил мыслящее устройство, которое считалось более надежным — во всяком случае, так полагали в Консулате ФРИК. Со стороны кни'лина возражений не последовало; затем прежний Мозг был демонтирован и по личной просьбе отдан Тревельяну. Возможно, инопланетные коллеги желали избавиться от него или сочли, что этот дар станет возмещением за все опасности и тяготы, которые Ивар перенес, спасая Сайкатский проект и доброе имя кни'лина. Так ли, иначе, но Мозг попал к нему в руки, и это было ценное приобретение: его программный ресурс и справочные базы казались поистине неисчерпаемыми. Чтобы обеспечить своему приобретению мобильность, Тревельян загрузил его в корпус трафора, робота-трансформера, выпрошенного у Щербакова. Учитывая миссию на Пекле, разумный трафор был совсем не лишним в их компании.
Корабли летают в Лимбе[6] быстро — в три прыжка они достигли Хаймора. К планетной орбите транспорт не приблизился, лег в дрейф у внешней границы системы, и за дело взялись похожие на пауков грузовые роботы. Они перетаскивали в шлюзовой отсек и набивали в квадропланы ящики с одеждой и продуктами, соками и винами, кристаллокнигами и почтой, подарками для
