— Командуй, помощник! Мы в бою!
Она дернула головой, стукнувшись о пластину назатыльника.
— Ты слышал, Николай? Капитан! Это был капитан!
— Я слышал. Я, Санчо, Кирилл, Ба Линь... Мы все слышали! И мы ему ответим, когда он позовет.
— Там что-то взорвалось.
— Этим нас не удивишь, — раздался в интеркоме голос Пелевича.
«Литвин» и два его верных «сапсана» шли в атаку, и Праа забыла о смолкнувшей рации. Теперь отметок на локаторе стало поменьше, но все-таки много — тринадцать. Они расползались по экрану, чтобы охватить фрегат со всех сторон; тактика простая, но самая верная при численном превосходстве. Защитное поле держалось на максимуме, аннигилятор и двигатель были в порядке, и все же, без половины стрелков и орудий, корабль проигрывал бой. С одним из «сапсанов» тоже творилось что-то неладное. УИ отслеживал Ямагуто, и, удивившись его молчанию, Селина вспомнила, что Оки Ямагуто мертв.
— Серый, Сантини! Что у вас?
— Бо убит, и обе посудины на мне, — сообщил первый пилот. — Маневрировать трудно, но стрелять могу. Боезапаса еще до чертиков! До хрена! На всех бинюков хватит!
Он добавил на русском что-то непонятное, крепкое, прошедшее мимо сознания Селины. Она уже погружалась в иное пространство, в мир скоростей, расстояний, координат и убойной мощи своих и чужих орудий. Где, когда, кого — но так, чтоб не влепили по собственной заднице... Эта проблема теории игр, с учетом допусков, ошибок и непредсказуемого поведения врага, была некорректной, то есть имела целый спектр решений с разной небулярностью [
— Огонь!
Залп ушел в пустоту. Отметки на локаторе ползли к краям экрана, боевые модули фаата продолжали разбегаться, как муравьи из горящего муравейника. Смысл их эволюций был непонятен — они удалились от «Коммодора Литвина» на двадцать-тридцать километров и, кажется, не собирались обороняться или нападать. Больше того, они не стреляли! Они шли к Роону широким конусом, словно пытались избежать преследования, — «Литвин» мог бы догнать один аппарат, но не всю рассредоточенную группу.
— Что творится? — пробормотал Туманов. — Хитрость какая-то?
— По-моему, они уходят, — сказала Селина Праа, недоуменно морща лоб. — Возвращаются на планету.
Навигатор вытер кровь с виска.
— Не будем спешить. Вдруг какой-то тактический ход... Пелевич, ты как думаешь?
— Думаю, что они уносят ноги, — отозвался оружейник. — Но лучше бы нам обождать. У нас есть чем заняться.
— Есть, — согласилась Селина. — Эрнандес, смени Линдера — пусть отправляется в медблок, Кро нужна помощь. Серый, вернись на борт. Камилл, Кро в реаниматоре?
— Да, мэм. Он...
— Линдер тебя сменит. Иди в трюм. Примешь Бо Сантини. Может быть, он еще жив... Подготовь второй саркофаг. — Она подумала и добавила: — Пелевич, я не отменяю «красную тревогу». Стрелкам оставаться на местах.
Приемные шлюзы раскрылись, «сапсаны» один за другим исчезли в их темных глотках. Корпус истребителя Сантини был оплавлен, и Праа подумала, что пилота — или его труп — придется вырезать лазером. Сердце ее полнилось печалью. Сантини, Вентворт, Ямагуто, Светлая Вода... Они потеряли четверть экипажа или больше — от капитана и Зибеля по-прежнему не было вестей.
Едва она подумала об этом, как над приемным устройством вспыхнул свет и закружились глифы. Передача шла голосом и символами; голос Борсетти, офицера-связиста, был едва слышен, но глифы дублировали информацию. Праа, Туманов и Ба Линь глядели как зачарованные на пляску темных знаков, воспринимая их с привычной легкостью и почти не слушая Борсетти. Когда передача закончилась и компьютер восстановил звуковой ряд, Праа сказала:
— Всему экипажу: отмена «красной тревоги». Сообщение с «Европы». Включаю трансляцию.
Они прослушали передачу еще раз. Теперь голос офицера связи был ясным и отчетливым. Туманов расстегнул кокон и отодвинулся от панели АНК, Ба Линь сидел сгорбившись и опустив голову — напряжение боя еще не покинуло его. Снова дождавшись конца передачи, Селина наклонилась к интеркому:
— Доклады. Линдер, Дюпресси, Пелевич, Эрнандес. Я слушаю.
— Состояние Кро — клиническая смерть, — произнес Линдер. — Он в регенераторе, кровотечение остановлено. Я работаю, но шансы один к девяти. Боюсь, мы его потеряем.
— Разрезал верхний колпак «сапсана». — В голосе Дюпресси слышалось отчаяние. — Сантини мертв, мэм. Первый пилот говорит, что от воздействия высокой температуры. Тело... то, что осталось... мы перенесем в погребальный контейнер.
— Два моих стрелка и уцелевшее оружие в порядке. Я тоже, — сообщил Пелевич.
— Воздуха у нас часа на три-четыре, потом придется отключить систему жизнеобеспечения. Ремонт в рабочем режиме невозможен, — сказал Эрнандес. — Тут возиться не меньше суток. Или в скафандры переберемся, или...
— Идем к Роону и сядем на грунт, — распорядилась Селина Праа. — Что с дубль-рубкой, Санчо?
— Я послал роботов. Отсек герметизирован.
— Пелевич, ты и твои люди — в похоронной команде. Достаньте тело Ямагуто, уложите в контейнер. Приготовьте еще один, для Вентворта... как положено по традиции...
— Понял, лейтенант-коммандер, — отозвался оружейник. — Выполняю.
— Николай, курс на Роон. Я попытаюсь снова связаться с капитаном. Теперь его не посмеют тронуть, если он жив.
— Если жив... — эхом откликнулся Туманов, но Селина, склонившись к передатчику, уже не слышала его.
— Капитан, Клаус! Капитан, я приняла ваш вызов. Есть важная информация. Ответьте, капитан!
Кружились в световом столбе глифы, звучал голос Селины Праа и другие голоса — навигатора, пилота, инженера, оружейника. Коркоран внимал им, привалившись к мягкой стене кабины, посматривая сквозь раскрытый люк на ущелье и небо, где еще не рассеялась дымная пелена. Голоса звучали музыкой. То была симфония корабля, звуки, оживлявшие его, столь же привычные и дорогие, как шелест листвы в саду и плывущий над Днепром звон колоколов. Праа, Ба Линь, Туманов, Пелевич, Эрнандес... Они уцелели. Кто еще?
— Здесь капитан, негромко произнес он. — Праа, я на связи.
Долгий-долгий облегченный вздох. Потом:
— Капитан! Я слышала взрывы...
— Не придавай им значения. Есть сведения с флотилии?
— Да, сэр, от коммодора. Верфь на Обскурусе захвачена, сопротивление прекращено. Коммодор связался со Столпами Порядка, атаковавшие нас модули отозваны. Мы сражались с ними и...
— Я знаю. Доклад о потерях, лейтенант-коммандер.
— Капитан! Эти взрывы...
— Повторяю, Праа: доклад о потерях.
— Боб Вентворт, — сказала она после краткой паузы. — Прямое попадание в башню-три, даже праха не осталось... Оки Ямагуто. Погиб в дубль-рубке. Бо Сантини. Сгорел в истребителе. Светлая Вода. Еще жив, находится в реанимационном блоке. Остальные... Остальных вы скоро увидите, капитан. Мы идем к вам.
Вентворт, Ямагуто, Кро, Сантини... В горле Коркорана пересохло. Судорожно сглотнув, он спросил:
