— Так надо. Так было задумано.
— Нет.
— Тогда ты тоже умрешь.
Флар разорвал связь и уставился на Фей. Демонка стояла перед кроватью. Одетая. С собранными волосами. С мечом наперевес.
— Ты слышала? — Флар чуть подался на кровати вперед.
— Не шевелись, — холодная сталь двуручника коснулась горла. — Сейчас я уйду. И тебе никогда, слышишь, никогда не следует больше видеть меня.
В глазах демонессы плескались боль и ужас. Нет, не страх, что её убьют. Ужас, от слова никогда.
— Но я же… — Флар обхватил руками голову…
Фей уже хлопнула дверью. Полуэльф вскочил. Она неслась во весь опор из города. Прочь. Прочь. ПРОЧЬ… Он скакал следом. Догнать. Объяснить. Не отпускать.
Он догнал её к вечеру. На лесной поляне, где Фей остановилась, чтобы отдохнула лошадь. Спешившись, полукровка стал медленно подходить к демонке. Она обернулась и застыла. Меч Демонесса сжимала обеими руками. Костяшки пальцев побелели. Фей судорожно вдохнула:
— Уходи.
Флар привычным жестом взлохматил волосы.
— Послушай, я же не собираюсь…
— Зато я собираюсь, — Фей подходила к нему, клинок начал чуть покачиваться по небольшому полукругу на уровне груди, — Ты садишься на коня и уезжаешь или же ты берешь меч и сражаешься.
— Но я не хочу… — Флар только сейчас понял, что клинок её окутывает Тьма. Этакое облако ночи. Флар уже видел такое заклинание, но светлое.
Солнце кидало последние малиновые отблески на облака, раскрашивая небо в сиреневые, алые и розовые цвета.
— Нет? Тогда ты умрешь безоружным.
Демоница остановилась в метре от Флара. Она с болью посмотрела в глаза полуэльфа. Синие- синие. Чистые. Её же глаза заволокла черная дымка, сквозь которую просвечивало малиновое марево. Эвилл шагнула с левой ноги. Это часто сбивало противников с толку, клинок описал красивую серебристую дугу слева направо, наотмашь, наверняка. Сразу же отскочила, чуть наклонив меч, для блокировки следующего удара. Но полукровка так и не вытащил меч. Он просто довольно ловко отклонился с траектории удара и, перекатившись, вскочил.
— Ты хочешь ЭТОГО, да? Хочешь, чтобы я умер? Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хочешь? Ты хочешь крови? Хочешь смерти? — Флар выделял, чуть ли не криком слова. Он выпрямился и взглянул в глаза Фейке, — Так убей, давай. Но ты же не сможешь. Я же люблю тебя. И ты тоже любишь. Нет? Да… я вижу.
Фей твердо шла к полуэльфу. По щекам катились слезы. Злая усмешка скривила губы. Клинок она приставила к основанию шеи Флара и прошептала:
— Демоны не могут любить… Нам нельзя любить. Прости меня.
— Но ты же любишь.
— Да, — демонка не сказала, лишь шевельнула губами. — Но это ничего не меняет.
Демонка описала полукруг клинком над головой полукровки. Завершая движение по инерции, лезвие вспороло кожу, быстро, с легкостью, прошло сквозь плоть. Хрустнул позвоночник, клинок завершил дугу. Кровь хлестала из артерий, пачкая меч, стекая к рукояти и на белые-белые руки Фей. Голова Флара покатилась по мягкой траве.
— Интересно, если бы это был чистокровный эльф, его голова примяла бы травинки? — подумала неожиданно Фей и рассмеялась.
Тело полуэльфа грузно осело на землю, повалилось, красивое когда-то, превратившееся сейчас в обычную падаль. И лишь когда демонка перевела взгляд на лежащую неподалеку голову, она заметила, что губы его чуть улыбались в последний момент. Фейоли отерла меч, вымыла окровавленные руки, вскочила на коня и поскакала. Прочь. Прочь. Прочь. Иногда она ни с того ни с сего хохотала. И тогда испуганные птицы взлетали с веток. Всех, кого встречала, Фей убивала. Кто бы это ни был. Магией и мечом. ВСЕХ. Достигнув первого города, демонка успокоилась и перестала убивать всех подряд.
— Сестра, все в порядке?
— Да, Ас. Все хорошо.
— Флар…— демон не договорил, Фей вскрикнула, вскочила и легким, отработанным до автоматизма движением приставила кинжал к шее Асгардиуса. Брат Фейоли медленно встал. Она закусила губу, опустила кинжал и прислонилась к груди брата.
— Ас…— она чуть вздрагивала, и по щекам её текли … слёзы. Настоящие. Обычные. Соленые. Брат гладил Фей по рыжим волосам.
— Я любила. И больше этого не повторится.
— Да, детка. Все хорошо. Прошло семь лет. Больше не будешь.
Фей подняла глаза и впервые за столько лет глаза её поменяли цвет, стали красными. Красными, как кровь, что она пролила тем вечером семь лет назад. Красными, как кровь, что она проливала все эти семь лет…
