Уже через четверть часа она вернулась. Это время я весьма интересно провел с милейшим доктором. Он несколько раз просил не будить детей, вытащил свой врачебный чемодан, надел стерильные перчатки. Мне пришлось также принять меры и потрясти его казну, чтобы он окончательно успокоился. Ведь когда у тебя нет бабок, сразу становится легче на душе. Тогда и двери можно оставлять открытыми.
Идея потрясти его пришла мне в голову, когда он открывал шкаф, чтобы взять свои причиндалы. Ведь этому сквалыге пришлось вытащить ключи. И тут я вспомнил систему запоров на его двери, и меня словно озарило. Кроме того, я подумал о том, что будет с нами — мной и Пьеро, ведь нам придется где-то прятаться, пока он поправится. Значит, направляю на лекаря свою пушку и спрашиваю: «Сколько у вас дома бабок?» Грожу ему, что если стану стрелять, то могу здорово напугать его деток. Итак, усек он, что меня интересует? Есть ли в доме наличные?
Этот мудак Лорага преглупо среагировал.
— Мне очень жаль, — заблеял он, как козел, стараясь казаться искренним. — В доме нет ни гроша!
Но я уже все понял и поэтому спрашиваю его, не собирается ли он надо мной посмеяться.
Представьте, сей камикадзе продолжает стоять на своем и все более запутывается в объяснениях. «Уверяю вас, — говорит, — я как раз взял в банке тридцать тысяч перед уик-эндом, и мы все вчера прокутили в ресторане, в довольно похабном заведении какого-то эмигранта из Алжира». Ну, мне только не хватает, чтобы он перечислил, что они ели, и услышать попурри из рассказанных анекдотов. Я уже представлял себе жен этих экскулапов, покуривающих «Пэл-Мэл», в облаках дыма.
В общем, я стал пятиться в сторону детской.
— Стойте! — орет.
Смотрю, он с искаженным лицом, в ярости бросается к столу и наклоняется над ящиком.
Не спускаю с него глаз на случай, если ему придет в голову вытащить пистолет или газовую гранату. При этом с ужасом констатирую, что способен запросто выстрелить и убить человека. Конечно, не хладнокровно, но под влиянием страха попасть в тюрьму.
Однако он вытаскивает лишь бумажник, из которого слишком поспешно для честного человека достает две купюры по 10 тысяч и бросает на стол.
— Вот все, что у меня есть!..
— Минуточку, — говорю, видя, что он спешит спрятать кошелек.
Нет, честное слово, он принимает меня за фраера! Ничего не поделаешь, придется заняться самообслуживанием. В бумажнике еще 8 билетов такого же достоинства да всякая мелочь. То есть сто кусков. Конечно, он в ярости.
— Бери, бери, мелочевка, — плюется он сквозь зубы.
Я взял девять штук, а десятую бросил ему в харю.
— Это твой гонорар. Без вычетов!'
Тот все же наклоняется, чтобы подобрать деньги. Ну чистая падаль этот лекарь! Теперь надо быть с ним поосторожнее. Такие типы способны на все. Ради денег, а не чего-нибудь другого.
Вернувшись с бутылками, его бабенка первое, что спрашивает: «Дети спят?» Еле сдерживаю желание, чтобы не сходить за ними, вытащить из постелек пинками под зад и показать им окровавленное брюхо моего друга — такого они по телику не увидят. Но воздерживаюсь, ибо сеанс разделки туши начался.
Они прицепили бутылку над диваном, а шланг ввели в вену Пьеро. Затем она сделала ему укол, чтобы не орал, и лекарь начал рыться в пузе в поисках пули. Жена передавала ему инструменты. Пьеро спал, как младенец. Ему было хорошо. Меня же мутило от запаха крови. По этой причине я всегда отказывался быть донором. Чтобы не облевать стены и портрет мадам Лорага, которая наблюдала за мной недобрым глазом, я отвернулся.
— На кухне есть виски, — предлагает она.
— Нет, спасибо, — отвечаю.
Лорага вытаскивает пулю. Беру ее и кладу в карман.
— А как его яйца? — спрашиваю. — Он переживал за них.
— Там все в порядке. Только левое яичко слегка поцарапано. Я наложу шов. Ему здорово повезло. Еще сантиметр, и от его мошонки ничего бы не осталось. Хорошо, что не затронута и феморальная артерия.
Послушать его, так наш Пьер настоящий везунчик. Из золотой молодежи…
Пришлось зашить рану, наложить повязку. Только когда все было закончено, я заметил, что рассвело.
— Как только он проснется, чтобы духу вашего тут не было, — говорит лекарь. А жена его, закурив, отправилась приготовить кофе.
Через кухонное окно слышно, как работают сборщики мусора и хлопают двери. Кофе был светлый, с цикорием. Тем временем в соседней комнате раздался смех. «Дети, — объявляет мамаша. — Сейчас они придут сюда». И с беспокойством посматривает в мою сторону.
Я сунул револьвер в карман, а она дрожащей рукой протянула мне пирожное.
Появились сосунки и уставились на меня еще заспанными глазами. «Поздоровайтесь», — приказывает мамочка, и они говорят «здравствуйте» и подают руки, как их обучали делать в таких случаях.
— Как тебя зовут? — спрашивает младшая, лет пяти, наверное.
Пирожное застревает у меня в горле. Чувствую себя полным мудилой. За меня отвечает мать. «Это гангстер», — говорит.
Девчушка приходит в восторг. Мальчик же, лет семи, ведет себя иначе. С видом бывалого человека он скептически посматривает на меня. Его, мол, на мякине не проведешь!
— На гангстера, — говорит, — он не похож.
— Почему? — спрашивает мать.
— Гангстер внушает страх, и он обычно толстый. И еще: у него должен быть револьвер.
— Он у него есть.
Я просто не знал, что делать — начать хохотать или наподдать этому сопляку. А еще я испытывал более смутное, но явное желание остаться тут, на этой кухне, с салфетными кольцами, на одном из которых будет написано мое имя.
— Тогда вытаскивай-ка револьвер! — приказывает малыш.
Исполняю. Тот в полном отпаде, особенно когда я сую дуло ему в пузо.
Мать продолжает лыбиться. Эта улыбка начинает действовать мне на нервы, как и ее доброта, ее вежливость, вся эта атмосфера на кухне. Задрав его пижамную куртку, я прижимаю дуло к телу.
— Руки вверх! Иначе — стреляю!
Тот радостно, словно убогий, задирает руки. Мать тоже смеется.
— А чего вы все время улыбаетесь? — спрашиваю. — У вас это так заведено?
В ответ она кивает. И задает вопрос, сколько мне лет. Я уж собирался ответить: «А вам какое дело?» — как в кухне появляется ее муженек. Ну и выражение у него на лице, когда он видит мою пушку, приставленную к белому пузику сыночка!
Он так и застывает в дверях, а затем кивает в сторону кабинета:
— Ваш приятель проснулся. Он зовет вас.
И тут малыш говорит: «А у меня есть кольт».
— Сходи-ка за ним, — говорю. — Попугай своего старика.
Допив кофе, следую за до смерти напуганным лекарем в его кабинет.
Пьеро как-то странно поглядывает на меня.
— Все в порядке, — говорю ему. — Без паники.
Но ему не удается расслабиться. Он так и сжался, увидев вокруг столько незнакомых физиономий. Особенно когда маленький зануда направил на него свой игрушечный кольт.
— А он тоже гангстер?
