— Полагаю, вам уже известно о смерти мужа?
— В самых общих чертах.
— Я детектив, расследующий это преступление. Выражаю вам свои самые искренние соболезнования. К ним присоединяется и Лев.
— Какой Лев? — похоже, что заокеанская Вера Васильевна всё ещё не могла вырваться из объятия сна.
— Он сказал, что вы поймёте.
— Ах, Аслан Акимович… Я совсем забыла его домашнее прозвище. А он каким боком причастен к этому делу?
— Да вроде бы никаким. Просто воспользовался оказией Он считает вас обоих своими друзьями.
— Истинный друг отговорил бы Рудольфа от этого безумного предприятия. — Вера Васильевна говорила по-русски совершенно правильно, но с каким-то неуловимым акцентом, словно старорежимная барышня, большую часть жизни болтавшаяся между Ниццей и Баден-Баденом.
— Вы хотите сказать, что Аслан Акимович был посвящён в планы вашего мужа?
— Я ничего не хочу сказать сверх того, что в присутствии адвокатов заявила местным полицейским властям. Однако Аслан Акимович всегда симпатизировал бывшей жёнушке Рудольфа. Я расцениваю это как крайнее лицемерие.
— Виктория Андреевна Шелест скончалась, — сказал Цимбаларь. — И уже довольно давно.
На том конце провода наступила тягостная тишина, прерываемая лишь таинственными шорохами, которые с одинаковой долей вероятности можно было приписать и кашалотам, трущимся брюхом о трансатлантический подводный кабель, и подслушивающим устройствам инопланетян, установленным на земных спутниках связи.
Потом Вера Васильевна сказала:
— Я не собираюсь демонстрировать фальшивую скорбь. С меня достаточно и собственного горя.
— Что вам известно о московских знакомых мужа?
— Спросите у Аслана Акимовича. А у нас перед рабочим днём принято высыпаться. Это не Россия, господин детектив.
— Не желаете сделать какое-либо заявление?
— Нет. Я вырвала Рудольфа из своего сердца. Все формальности, связанные с погребением, мой адвокат решит через канадское посольство.
— Не утруждайте себя лишними хлопотами, мадам. Здесь есть люди, которые его похоронят, — не прощаясь, Цимбаларь положил трубку.
— Ну так что? Наш потрёпанный бурями чёлн так и не добрался до заветной гавани? — осведомился Кондаков, не успевший даже надкусить бутерброд с балыком.
— Увы, неожиданный шквал гонит его обратно в открытое море, — Цимбаларь выключил телевизор, дабы разнузданная певичка, сменившая диктора новостей, не отвлекала внимания коллег. — Как видите, возникла новая устойчивая пара двойников. Аслан Башилов и свежеиспечённый премьер-министр, никак не запомню его фамилию. Нельзя допустить, чтобы один из них разделил участь Бурака и Суконко. Скандал будет грандиознейший. Ваня прямо отсюда отправится на поиски «Новой революционной армии», а мы все занимаемся Башиловым.
— Поесть хоть можно? — уныло поинтересовался Ваня.
— Поесть можно. Но не более того…
Ни один из личных телефонов Аслана Акимовича, которые Цимбаларь выведал у Севы Пуркиса, не отвечал, а секретарша упорно отделывалась стандартными фразами типа: «Выбыл на объект» и «Будет в конце дня».
Пришлось действовать по примеру лёгкого на подъём, но тяжёлого на руку князя Святослава Игоревича — «Иду на вы!».
Увидев перед собой всю троицу, чей совокупный устрашающий облик не могла скрасить даже ангелоподобная Людочка, секретарша сразу капитулировала и кивнула на дубовую дверь, за которой скрывался её неуловимый шеф.
Цимбаларь и Людочка вошли в кабинет, а Кондаков остался в приёмной присматривать за секретаршей и, в случае возникновения опасности, держать первую линию обороны.
Башилов, сбросив пиджак и ослабив галстук, сидел на диване. Сизая табачная мгла застилала кабинет, словно дым Везувия — небо обречённой Помпеи. В простенке светился экран телевизора.
— Давно не виделись, — сказал Цимбаларь, запросто подавая Башилову руку. — Век буду благодарить Адаскина, что мы вообще познакомились.
— Давно не беседовали, — в тон ему добавила Людочка. — И, между прочим, я оказалась права, предрекая нашу неизбежную встречу.
Нельзя сказать, что появление незваных гостей повергло Башилова в растерянность, но и особых восторгов по этому поводу он не выказывал. Даже столь неискушённому психологу, как Людочка, было понятно, что его мысли мечутся сейчас в поисках наиболее приемлемой линии поведения.
— Отрицать факт нашего заочного знакомства было бы глупо, — после некоторой заминки Башилов галантно приложился к Людочкиному запястью. — Каюсь, спутал вас с одним человеком, который в то время просто не шёл у меня из головы.
— Вы имеете в виду дочку Рудольфа Павловича, — как бы намекая на свою широкую осведомлённость, уточнил Цимбаларь.
— Да-да, — принуждённо улыбнулся Башилов. — Хотел, знаете ли, предостеречь хороших людей от опрометчивых поступков… И влип, как всегда.
— Влипли вы совсем не так. — Цимбаларь покосился на телевизор, где снова мелькнул новый глаз правительства, под защитой охраны улепётывающий от настырных репортёров. — Вы знали о существовании этого человека?
Однако Башилов сделал вид, что не расслышал вопрос, и занялся проветриванием прокуренного кабинета, пустив в ход не только настольный вентилятор, но и собственный пиджак. Воспользовавшись подходящим моментом, Людочка шепнула Цимбаларю:
— Не надо растекаться мыслью по древу. Будем пока бить в одну точку.
Она же сама эту точку и обозначила, задав очередной вопрос:
— Но ведь, направляясь в кафе «Ротонда», вы и не предполагали, что встретите там повзрослевшую дочку своего покойного приятеля. Эта мысль пришла вам в голову уже позднее, во время памятного телефонного разговора. Чего ради вы вообще появились в кафе?
— Ну как вам сказать… — Башилов замялся. — Рудольф был для меня человеком не посторонним. Когда случилось это трагическое событие, я, естественно, не мог оставить без внимания все его околичности… Пусть даже и возникшие впоследствии… Появились какие-то загадочные сообщения в радиорекламе. И мне было просто любопытно взглянуть на людей, начавших собственное расследование. Никак не мог предположить тогда, что они связаны с правоохранительными органами.
— Но меры предосторожности тем не менее приняли основательные, — заметил Цимбаларь.
— Это, скорее, была игра… Детство, знаете ли, иногда даёт о себе знать.
— Как вы догадались, что погиб именно Рудольф Бурак, а не кто-нибудь другой? — спросила Людочка. — Мало ли убийств происходит в Москве…
— Он позвонил мне накануне. Вернее, оставил краткое сообщение на автоответчике. Обещал связаться позднее… Признаться, для меня это было потрясение. Я ведь догадывался, какая судьба может ожидать его в России. А через пару дней прошёл слух про обезглавленного мертвеца. Именно такая смерть была уготована Рудольфу. Консультации, полученные у компетентных людей, подтвердили мои самые худшие опасения.
— Почему же вы не заявили куда следует?
— Вы что — смеётесь? — сказав так, Башилов засмеялся сам, но это, скорее, был горький стон. — Разве Рудольф единственная жертва? Этой истории, молодой человек, больше лет, чем вам довелось
