Она помолчала, прикусив крепкими белыми зубами нижнюю губу, затем спросила:
— Я не правильно даю показания?
Глава 2
Шериф Лейверс вынул изо рта сигарету и нахмурился.
— Больше всего меня восхищает в вас, Уилер, — пророкотал он, — чувство долга. Обычно вас не увидишь в офисе раньше одиннадцати утра. Но если вы расследуете убийство, то являетесь уже в десять тридцать.
— Я закончил предварительное расследование в четыре утра, — холодно возразил я. — Я, ваш помощник, заменил вас.
Ангельский лик шерифа мгновенно преобразился в физиономию ухмыляющегос сатира.
— Вы заменили меня? Что это вы, мой друг, такой чувствительный сегодня?
— Защищаюсь от вашей бесчувственности! — парировал я.
— Ладно! Расскажите, что вам удалось узнать.
— То, что вам уже известно. Доктор Мэрфи утверждает, что художника проткнули острым тонким предметом длиной около четырех с половиной дюймов. Кололи несколько раз. Убийца — существо весьма темпераментное либо просто маньяк.
Лейверс бросил взгляд на раскрытый на столе рапорт! «По словам врача, смерть наступила прошлым вечером между девятью и десятью часами».
— А Белла Бертран обнаружила тело в одиннадцать тридцать, — добавил я. — Мы опросили остальных жильцов дома, никто ничего не видел и не слышал.
Маньяк-тихоня.
— А красные полосы на картине? — спросил он.
— Это в самом деле кровь Хардейкра. Мэрфи проверил.
— Символично и попахивает психиатрией.
— Может быть, — согласился я без особого энтузиазма. — Или это сделано специально, чтобы заставить нас предполагать, будто убийство совершил психопат.
— Кто-нибудь позировал для картины?
— Конечно! Возможно, Белла Бертран, но она это отрицает. Или миссис Майер. Хардейкр как раз писал ее портрет, и его интерес был не только профессиональный, как утверждает Белла. В ящике стола Хардейкра обнаружено письмо от мужа миссис Майер — Джорджа Майера. Он заказал художнику портрет жены за тысячу долларов.
— Вы уже допросили Майера? — с иронией спросил Лейверс.
Прошло секунд пять. Я упорно молчал. Наконец он все понял и посмотрел мне прямо в глаза.
— Да, да, — пробормотал он. — Конечно, у вас не было времени. Что удалось узнать о Хардейкре?
— Имел кредит в банке. В кошельке нашлась сотня долларов. Записка от какого-то Ламберта Пирса, сегодня вечером Хардейкр должен был бы с ним обедать. Этот Пирс напоминает, чтобы Хардейкр не забыл принести деньги. Вот, пожалуй, и все.
— Что ж, неплохо. — Шериф явно был доволен.
— Ребята из лаборатории что-нибудь нашли? — спросил в свою очередь я.
— Нет еще. — Лейверс покачал головой. — Но кажется, сейчас самый подходящий момент, как говорится, для хода конем.
— Что вы имеете в виду?
— Возьми картину с собой, когда отправишься навестить миссис Майер. — Грубое кудахтанье должно было означать смех.
— Чтобы сравнить две задницы? — спокойно спросил я. — С Беллой я уже все выяснил.
— Держу пари, что так! — хохотнул он еще грубее и откровеннее.
После того как Лейверс в общих чертах наметил мои дальнейшие действия, покинул его кабинет с выражением праведного негодования на лице, как цензор, которого поймали с поличным за чтением им же запрещенной книги.
У Аннабел Джексон, секретарши шефа, волосы были цвета меда. Когда хлопнул дверью, она подняла глаза.
— У вас такой вид, словно вам не хватило аргументов в споре, — заявила она с довольным видом.
— Да, — ответил я. — Мы спорили о том, кто у нас в офисе самый сексуальный. Я назвал вас, Аннабел.
— А шеф?
— Он сказал, что Полник. Как вы считаете, он не в себе?
— Тогда позвольте высказаться мне? — кокетливо произнесла она.
— Позволяю, радость моя! Кажется, это будет впервые за время нашей совместной службы в управлении.
— Девушка должна держать ухо востро с вами, Эл Уилер. — Она улыбнулась. — Иначе не успеешь оглянуться, как будет поздно.
Я подошел к ее столу, облокотился и наклонился к ней.
— Аннабел Джексон, — начал я ласково, — вы восхитительное средоточие женственного шарма, и я думаю, мы могли бы…
— Если вы наклонитесь чуть ниже, Эл Уилер, — пропела она сладким голоском, — мне ничего не останется, как окончательно потерять голову!
— Почему бы нам не встретиться завтра вечером? — продолжал я гнуть свое.
— Мы уже назначали время.
— Это было в прошлом году, — торопливо уточнил я. — Почему бы не попробовать снова? Возможно, кое-что изменилось с тех пор.
— У вас уже нет этого допотопного проигрывателя? — с невинным видом полюбопытствовала она. — И от огромного скрипучего дивана вы тоже избавились, оставив себе только стулья с прямыми спинками? А что лампы? Они уже в исправности и их можно включать и выключать?
— Главное — суть, а не внешность! — парировал я. — Почему бы нам снова не попытать счастья?
— А стоит ли? — Она улыбнулась ангельской улыбкой. — Во всяком случае, любопытно будет взглянуть на Уилера, изменившего свою суть. Ждите мен завтра, часам к восьми вечера.
— Вся беда в том, что вы утратили веру, — с горечью произнес я.
— Да нет, должно быть, не совсем утратила, если соглашаюсь попытать счастья с таким, как вы.
Я пожал плечами и вскоре уже стоял на тротуаре возле полицейского управления.
Адрес Майеров я узнал из письма, обнаруженного в ящике стола Хардейкра. Я ожидал чего угодно, но только не той роскоши, которая предстала перед моими глазами спустя полчаса. Дом располагался на самой роскошной улице в фешенебельном районе Пайн-Сити. Точно такие копии псевдоанглийских загородных помещичьих домов строили в Голливуде до тех пор, пока с появлением звукового кино не окончился золотой век Великого немого.
По широкой дороге между идеально подстриженными газонами и геометрически точно распланированными клумбами я доехал до стоянки у парадного входа. Вышел из машины и потащился к подъезду.
Мне казалось, что громада кирпичного фасада вот-вот навалится на меня и раздавит в лепешку.
Вышедшая на мой звонок горничная посмотрела на меня с таким видом, будто хотела спросить,
