— Мистер Холман — наш гость. Мы ни при каких обстоятельствах не должны быть невежливыми с нашими гостями, Майк... Увидеть — значит поверить, не так ли? Майк, проведи нашего гостя по всей яхте — и от кормы до носа. Пусть он убедится, что мы не прячем мисс Смит. Ничего не утаивай от него. Открывай каждый туалет.
— О'кей. — Кери поднялся и с раздражением посмотрел на меня. — Пойдемте, Холман? На эту экскурсию потребуется время.
На нее ушел целый час. Кери скрупулезно выполнял полученные указания — вплоть до открывания дверей всех туалетов. Мы оба устали, когда наконец завершили осмотр. Даже великолепие каюты владельца яхты, подпалубных помещений для отдыха и библиотеки с театральными подмостками быстро пресытило меня. Три из четырех гостевых кают не были заняты. В четвертой обитала Вилли Лау. В камбузе имелось такое оборудование и такой запас продуктов, которые могли бы обеспечить работу ресторана средней руки. Каюты для членов экипажа поражали куда большим комфортом, чем мой номер в отеле. И нигде никаких следов пребывания Леолы Смит... Мы вернулись на палубу, где меня встретила приветливая улыбка Эммануэля:
— Вы удовлетворены, мистер Холман?
— Ее нет на борту. Вне всякого сомнения, — признал я. — Что ж, благодарю вас.
— Не за что. Когда найдете вашу красавицу, то, может, будете настолько любезны, что известите меня? Ненавижу неоконченные истории.
— Почему бы и нет? — пожал я плечами.
— Катер ожидает, он доставит вас на берег. — Хозяин яхты взмахом руки милостиво отпустил меня. — Прощайте, мистер Холман.
Когда я стал спускаться, мокрая морская нимфа вынырнула из воды и вскарабкалась на нижнюю ступеньку трапа. Мы встретились на полпути, и, освобождая мне дорогу, она прижалась спиной к поручню. Но все равно на трапе было тесно. Ее бюст высился у меня на пути труднопреодолимым барьером, и мне пришлось протискиваться бочком. Моя грудь все же слегка коснулась ее груди, и я почувствовал, что она тверда и упруга. Немаловажная особенность девичьей груди. В тот краткий миг, когда наши головы почти соприкоснулись, она прошептала: “В одиннадцать, в вашем номере”. Я продолжал спускаться по трапу, будто ничего не слышал, унося с собою приятное ощущение прикосновения к этим загорелым, бьющим током полушариям.
Через тридцать минут после того, как я спустился на катер, я уже восседал на веранде отеля со стаканом мартини с содовой.
Вместо тощей блондинки, которая в прошлый раз сидела за соседним столиком, теперь за ним располагалась меланхоличная англичанка. С безразличной миной она цедила пиво, что вызывало протест, мне показалось, что такой великолепный рот обладает гораздо более широкими возможностями по части его использования. Но тебе-то что до этого, самокритично подумал я. Тебе-то уже назначено полуночное свидание с блондинкой, у которой возможности явно пошире.
Мой номер имел экзотическую форму китайского фонарика. Поэтому около половины одиннадцатого я тщательно задернул портьеры на окнах, потом заказал большую бутылку шампанского в номер. В изысканном ведерке со льдом и в сочетании с двумя бокалами на высоких ножках она выглядела весьма впечатляюще. Я полагал, что любая девушка, избалованная обществом Эммануэля, пусть даже на короткое время, не станет пить ничего, кроме шампанского. Это меня вполне устраивало.
Где-то в четверть двенадцатого, когда я уже почти достиг состояния бешенства, послышался осторожный стук в дверь. Я постарался открыть ее мгновенно, чтобы гостья не передумала и не отказалась от своего намерения. И она вихрем ворвалась в номер, с шумом захлопнув за собой дверь. На мгновение мне показалось, что мы просто разыгрываем второй акт французского фарса — вот-вот ее супруг и моя жена разом выпрыгнут из-под кровати.
Вместо бикини типа “как ни целься, все равно не попадешь” теперь на Вилли красовалось кричаще яркое шелковое платье. Цельнокроеное, полуприлегающее, оно выглядело почти так же, как и сверхсмелое бикини: снизу оно едва прикрывало бедра, а глубокое декольте делало его весьма эротичным. Шелк плотно натягивался на полной, высокой груди (я, между прочим, отметил, что бюстгальтера под платьем нет).
Ну что еще можно сказать, продолжая эту тему?.. Могу, например, упомянуть, что платье обрисовывало мягкую выпуклость ее живота. Затрудняюсь сказать, наличествовало ли еще что-нибудь из предметов одежды под платьем (я дал себе зарок, что выясню это при первом же удобном случае).
— Уверена, никто за мной не шел. — Ее английский был с едва заметным акцентом. — Но все равно не могу оставаться здесь долго: очень рискую.
— Расслабься, — мягко посоветовал я. — Садись и выпей шампанского.
— Я не пью никакого алкоголя.
Девушка уселась в кресло с подлокотниками, и подол ее платья приподнялся на шесть с чем-то дюймов. (Я почувствовал себя обманутым, ибо до полного счастья не хватало еще каких-то пары дюймов.) — Им, конечно, удалось обмануть вас! — воскликнула она.
Мой разум поразило разочарование, когда ему с неохотой пришлось отбросить мысль о предстоящем обольщении с помощью шампанского. Я чувствовал себя в дурацком колпаке, водруженном на голову бедного малого, обреченного провести ночь в одиночестве.
— Это ты о Леоле Смит? — понимающе спросил я.
— Ну конечно же! — последовал энергичный кивок. — Они быстренько все провернули, когда Рафаэль получил вашу каблограмму. Убрали все из ее каюты, перебросили тряпки Леолы ко мне. А когда один катер вез вас на яхту, второй кружил по гавани с ней, одетой в фуражку и униформу матроса, на борту. Ее привезли обратно через полчаса после вашего отъезда.
— Но для чего же? — размышлял я.
— Не знаю... — Она раздраженно пожала плечами. И это движение заставило ее грудь выполнить сложные гимнастические трюки, прежде чем она снова спокойно улеглась на свое место. — Вы хотите отыскать Леолу? Ну и берите ее и увозите из Канн в эту ее Америку! По мне, так чем быстрее, тем лучше!
— Она что, стоит между тобой и Эммануэлем? — догадался я — И что он в ней нашел? — со злостью рассуждала Вилли. — Ей, должно быть, все тридцать. Карга среднего возраста!.. Но когда она где-то поблизости, он даже не взглянет в мою сторону... То ли ему уже нужны очки, то ли он совсем рехнулся!
— И давно она на яхте? — решил уточнить я.
— Может, с неделю... Это было так таинственно!.. Как-то просыпаюсь утром, а Рафаэля нет рядом. Иду в столовую завтракать, вижу — он сидит там и исходит слюной при виде этой твари отвратной. У нее волосы, будто в них свили гнездо летучие мыши! Это, говорит мне, очень известная кинозвезда Леола Смит. И видите ли, я не должна никому говорить, что она на яхте. Это, говорит, нужно держать в большом секрете, иначе для всех будут крупные неприятности. Рафаэль зря слов на ветер не бросает. Он может быть очень жестоким человеком, если его не слушаются. Так что теперь эта тварь безотлучно торчит на яхте. И теперь уж никаких забав ни для кого. Нет ни гостей, ни приемов — ничего!
Она посмотрела на меня, ее рот приоткрылся, и мне с трудом удалось подавить острое желание схватить ее и впиться в эту полную нижнюю губу.
— Вы что-нибудь понимаете? Я думаю, он сумасшедший! Он даже не спит с ней!
— Не спит? — На этот раз я искренне удивился.
— Каждую ночь после ужина они сидят рядышком и смотрят один из этих.., фильмов... Меня не приглашают! Но я всегда жду и подглядываю, что будет дальше. И каждую ночь вижу то же самое — картина заканчивается, он провожает Леолу до каюты, желает спокойной ночи и идет к себе.
— Может, возвращается позже? — предположил я.
— Нет, — уверенно возразила она. — Две-три ночи я следила до самого утра — не возвращается! И ко мне не приходит!.. Как вы думаете, может, стал уже совсем старым?
— Просто не знаю. Но если мне удастся увезти ее обратно в Америку, я дам тебе возможность поговорить с ней.
Вилли Лау решительно кивнула.
— Да, я уже думала об этом, — сказала она. — А сегодня я сказала Рафаэлю, что скучаю до смерти, и предложила сходить в казино в Ницце, поразвлечься. О, разумеется, я знала, мы никуда не пойдем! Он
