были закрыты.
— Ты, белобрысая! — неожиданно завопил он. — Твоя пижама расстегнулась прямо на груди!
Кэйт мгновенно открыла глаза, глянула прямо Эдди в лицо с нескрываемым отвращением. Молчаливый поединок взглядов длился несколько секунд.
— Расстегнулась прямо на груди, — вдруг переменившимся счастливым голосом повторил Эдди. — Если ты мне не веришь, детка, посмотри сама.
— Я бы почувствовала, — невозмутимо зевнула Кэйт. — Если это твое “спокойной ночи”, не могла бы я вернуться в постель?
— Нет! — опять взревел Эдди. — Тебе и так платят слишком большие деньги за то, что ты поешь в моем шоу, белобрысая. Но я хочу, чтобы ты еще и играла — я сказал играла! — в этом новом скетче. Понятно?
— За дополнительную плату? — Кэйт сладко улыбнулась ему.
— Пусть твой агент обсудит это с Хэллом! — ухмыльнулся Эдди. — При том, как ты ведешь дела, тебе, может быть, и удастся выторговать свои пять центов.
И тут в дверь изо всей силы забарабанили. Эдди открыл ее, и в комнату вошел новый — высокий и тощий — персонаж. Его физиономия выглядела болезненно изможденной, и, осененная полями темной шляпы, его фигура более всего, с моей точки зрения, походила на длинное весло. Пришелец был одет в какого-то скучного цвета пальто, которое болталось на его плечах, как на вешалке, а обе руки глубоко засунуты в карманы пальто.
— Какого черта вам нужно, что вы врываетесь сюда прямо посреди совещания? — заскрипел Эдди гнусавым голом.
— Вы — Эдди Сэквилл? — поинтересовался вновь прибывший глухим полушепотом.
— А кто еще, по-вашему? — саркастически отозвался Эдди. — Может быть, я больше похож на Хрущева?
— Меня прислал Чарли, — прошептал мертвенно-бледный тип.
— Чарли? — Эдди на секунду задержал на пришельце взгляд, затем адамово яблоко на его шее задергалось в конвульсии. — Кто такой Чарли, черт побери?
— Чарли сказал, что он действительно устал ждать, — сказал высоченный парень.
Он чуть придвинулся к Эдди, вытащил руки из карманов и осторожно снял с носа того очки в тяжелой оправе.
— Чарли говорит, что у него кончилось терпение, — жестким шепотом повторил он. — У вас осталось на все про все двадцать четыре часа — после этого, говорит он, может случиться все, что угодно.
Он уронил очки в тяжелой оправе на пол и неторопливо растоптал оба стекла.
— Вот что говорит Чарли, — повторил он на случай, если Эдди еще не понял, о чем идет речь, а затем повернулся к двери.
Хэлл Уайт наконец поднял с кушетки свои двести фунтов тухлого жира и неуклюже двинулся через комнату.
— Эй! — негодующе заорал он вдогонку незнакомцу. — Вы не имеете права!
— Да что вы говорите? — Парень оглянулся, посмотрев на Хэлла со слабым проблеском интереса. — И почему же?
— Потому что он — Эдди Сэквилл, вот почему! — Угрожающие ноты в голосе Хэлла, стоило ему взглянуть пришельцу в лицо, неожиданно сменились растерянными. — Я хочу сказать.., ну!., не имеете права, и все. Может, вы просто не понимаете, какой Эдди большой человек! Только попробуйте...
— Кое-кто оказал бы миру серьезную услугу, пустив тебя на кошачьи консервы! — отозвался тощий, как весло, парень. — Таким образом ты мог бы принести пользу, вместо того чтобы занимать в этом мире место своей жирной тушей и понапрасну сотрясать воздух.
Неожиданно всем стало ясно, что пришелец утомился от разговоров: он поднес к лицу Хэлла открытую ладонь и дал ему пощечину. С виду в этой руке и мускулов-то никаких не должно было быть, однако от этого “легкого” удара Хэлл всей своей массой отлетел в другой конец комнаты, хватая руками воздух в безуспешной попытке сохранить равновесие. Он врезался в противоположную стену и осел там, словно лопнувший воздушный шар. Парень, которого прислал Чарли, сунул руки обратно в карманы и неторопливо вышел из комнаты — так, словно для него это был обычный способ оканчивать беседу.
Дверь за ним закрылась, оставив комнату погруженной в оглушительное молчание, нарушаемое лишь монотонным потоком грязной ругани, которая сочилась изо рта Эдди, ползавшего по полу и сослепу шарившего по нему руками в поисках своих разбитых очков. Наконец он врезался головой в край стола, набив себе шишку, и проклятия загремели с новой силой.
— Во имя всего святого: кто это был? — беспомощно вопрошал +++++ Фуе.
— А кто его знает! — меланхолически ответил Борис. — Может быть, Кровавый Глаз?
Глава 2
За шесть месяцев до вышеописанных событий Эдди ужасно устал от людей, которые не собирались вокруг него по первому свисту посреди ночи, и потому арендовал целиком два этажа отеля, расположенного в центре города, и разместил свой основной персонал в комнатах на верхнем этаже. Он окружил себя обременительной свитой, а нижний этаж использовал под офис и репетиционный зал. Поначалу я был убежден, что он спятил, но потом Хэлл Уайт напомнил мне, что это сэкономит нам уйму времени и денег, потому что теперь я могу воплотить в жизнь заветную мечту спать там же, где работаю.
На сей раз мне, однако, не удалось хорошенько выспаться за тот жалкий остаток ночи после того, как посланник Чарли непрошенно вломился к нам на совещание. На следующее утро в девять утра на моей постели уже сидели три остальных автора нашего шоу, а я тем времени пил кофе и делал отчаянные попытки окончательно проснуться. Одного лишь взгляда в зеркало было достаточно, чтобы оно сообщило мне, что начинать придумывать сценарий придется теперь, имея целых два “кровавых глаза”.
В тот же день, в три часа две минуты пополудни я вручил Эдди готовый сценарий, и к пяти тридцати он его уже окончательно переделал. Должен признать, что в нашем скетче действительно была допущена парочка грубых ошибок — например, мы обозначили для Фрайды паузу длиною в пять секунд, в течение которых Эдди вообще не показывался на сцене; хуже того, мы собирались отдать Нейлу роль, которая, может, и не являлась сама по себе такой уж смешной, но все же могла бы принести ему пару смешков публики. Как выразился Эдди, я достаточно давно работаю на него, чтобы наконец понять, что это — шоу Эдди Сэквилла, а не кого-то там еще.
Далее я быстренько помылся-побрился-переоделся, покончив со всем этим, спустился лифтом на первый этаж отеля и рванул в бар с такой скоростью, словно у меня земля под ногами горела. Утро, пока мы писали сценарий, растянулось на многие часы; еще более долгой и утомительной оказалась вторая половина дня, когда мне пришлось быть свидетелем того, как Эдди переделывает его снова и снова, и я отчаянно нуждался в каком-нибудь чудодейственном средстве, снимающем нервное напряжение, — в чем- нибудь вроде бочонка мартини.
Бармен метнул мне через стойку первую порцию. Собираясь поднести стакан ко рту, я прикрыл глаза, ибо мои вкусовые бугорки уже приготовились оценить качество благословенной влаги, как вдруг чей-то нежный голосок прошептал мне прямо в ухо:
— Ну, Ларри Бейкер, теперь я знаю о тебе целых две вещи. Во-первых, ты — писатель, а во-вторых — алкоголик!
Я открыл глаза и увидел Кэйт Данн, примостившуюся на высоком стуле рядом со мной; пухлые губы раздвинуты в издевательской ухмылке, крашеные, цвета пшеницы, волосы собраны на макушке в затейливую высокую прическу. На ней было надето элегантное платье для коктейля из бежевых кружев, кокетливо драпированных на подкладке из шелкового джерси. Платье держалось на плечах благодаря двум тоненьким бретелькам, а декольте было достаточно глубоким, чтобы открывать взгляду ровно два сантиметра глубокой ложбинки между ее зрелыми грудями. Как и всегда, одного взгляда на нее мне было
