Все это становится похоже на самую неудачную сцену из самого бездарного фильма, подумал я. Оба мерзавца смотрели, как я смешиваю напитки, с видом судейской комиссии на конкурсе барменов.
— Послушайте! — обратился я. — Вы ведь неплохо зарабатываете на производстве порнофильмов, верно?
— Слышишь, Дэнни? — произнес Вилсон. — Этот тип оскорбляет нас даже тогда, когда и не думает об этом.
— И у вас работают Мариза Варгас и Трисия Камерон, — продолжал я. — У обеих есть богатые папаши, которые не чают вернуть своих дочерей. Они готовы заплатить бешеные деньги, причем наличными. Почему вас не волнует эта возможность?
— Любая цыпка имеет право на свой личный образ жизни, — сентенциозно произнес Вилсон. — Я не такой коварный, чтобы продать их за какие бы то ни было деньги.
Я расхохотался. И опять совершил ошибку, как я понял секунду спустя, когда содержимое стакана Вилсона выплеснулось мне в лицо. Не успел я вытереть глаза от жгучей жидкости, как Бриджс тыльной стороной ладони ударил меня по лицу — так сильно, что я развернулся на сто восемьдесят градусов и рухнул грудью на полки бара. Я чуть не закричал, но потом подумал, что не стоит. Вместо этого я ухватил за горлышко непочатую бутылку бурбона и, размахнувшись ею, повернулся к своим обидчикам. Они, естественно, ожидали чего-то подобного: ребро правой ладони Вилсона вонзилось мне в шею, и вся рука у меня вдруг отнялась, упустив бутылку. Тогда Бриджс решил, что будет очень остроумно рубануть меня по шее с другой стороны ребром левой ладони. Я почувствовал, что попал сразу под два грузовика, идущие навстречу друг другу. Упав на колени, я сознавал, что умираю, и только смутно удивлялся, какого черта это занимает столько времени.
— Знаешь что, Билл, — прозвучал голос Бриджса откуда-то издалека, — если я цапну его за волосы и положу на стойку, то можно будет сделать из него отбивную, даже не поднимаясь с места!
— Не надо, — раздался новый голос.
Сверхъестественным усилием я стал подниматься с колен. Мне показалось, что я делал это страшно долго, но наконец мне удалось ухватиться за край стойки и выпрямиться.
В нескольких футах от меня стояла Мариза в черном парике и с презрительным выражением на лице.
— Вот как! — медленно ухмыльнулся Вилсон. — Значит, ты все время находилась тут?
— Это имеет значение? — вяло спросила она.
— Бьюсь об заклад, вы обменивались девичьими секретами? — Тонированные стекла вспыхивали, когда Вилсон переводил взгляд с нее на меня.
— В этом нет нужды, — махнула она рукой. — Он и так знает.
— О чем знает? — резко спросил Вилсон.
— Об этом. — Она стащила парик с головы, и смятые светлые кудри снова начали рассыпаться.
— Ты призналась ему? — рявкнул Вилсон.
Она покачала головой.
— Он сам все вычислил. Как раз перед тем, как вы позвонили в дверь.
— Но если ты ни в чем не признавалась, почему же ты пряталась от нас?
— Я же знала, что вы опять воспользуетесь своими любимыми рукоприкладными методами, — ответила она, — вот и подумала, что для него это будет полезно. — Она медленно облизнула нижнюю губу. — Этот Холман достал меня своей самоуверенностью!
Десять секунд царило полное молчание, потом Вилсон закинул голову назад и начал хохотать. К нему присоединился Бриджс, и оба чуть не лопнули от смеха.
— Мне это нравится! — проговорил наконец Вилсон, когда эта истерика сошла на нет, превратившись в отдельные полусдавленные смешки. — Чтобы доставить тебе удовольствие, мы можем довести дело до конца!
— Какая разница, — чуть дернула она плечом. — Зачем портить хорошую шутку?
— Ладно, — согласился Бриджс. — Тогда не пора ли нам отчалить отсюда?
— Пожалуй. — Вилсон поглядел на меня.
Навалившись на стойку, я все еще висел, согнувшись в поясе. Искривленное болью лицо выдало ему все, что он хотел знать.
— Спасибо за гостеприимство, Холман, — хмыкнул он. — Нам, пожалуй, пора. Не вздумай искать Маризу: ты ее не найдешь. А если ты снова возьмешься за свое, мы с Дэнни сочтем это за личное оскорбление.
— Не забывай, Холман! — Бриджс двумя пальцами ухватил меня за нос и больно скрутил.
Поднявшись, они подождали Маризу. Проходя мимо бара, она облила меня презрением.
— Спасибо, Холман, хотя и не за что! — бросила она. — Я надеюсь, тебе нанесено несмываемое оскорбление!
Я выждал, пока они подойдут к самой двери, и крикнул:
— Сумку не забудьте!
— Какую еще сумку? — непонимающе обернулся Вилсон. — У нас не было сумки!
— У вас не было, — согласился я, наблюдая, как краска отхлынула от Маризиного лица. — Это сумка Маризы. Вон там. — Я показал на сумку, которая по-прежнему стояла на кресле. — Она пришла с ней.
Вилсон выругался, быстро шагнул к креслу, раскрыл на сумке «молнию» и вытряхнул содержимое. На пол упали джинсы, пара пестрых топов, зубная щетка и всякая косметика; завершающим аккордом послужил ворох прозрачного нижнего белья.
— Я все объясню, — быстро заговорила Мариза. — Это все Холман... — Она издала резкий вопль, потому что локоть Бриджса безжалостно вонзился ей под дых, и она согнулась пополам.
— Ах ты, сука! — прошипел Вилсон. — Ты с ним уже спелась!
— Что будем делать? — спросил Бриджс.
— Придется обоих взять с собой, — чертыхнулся Вилсон. — Надо выяснить, что ему известно. А ей уже нельзя доверять.
— Куда мы их денем? — жалобно возопил Бриджс.
— На студию, — ухмыльнулся Вилсон. — Там ведь только один вход, верно? И он запирается железным брусом. Никуда они не денутся, голубчики!
— Возможно, — с сомнением в голосе отозвался Бриджс. — А завтра? Не держать же их там всю жизнь?
— Завтра будет завтра, — отрезал Вилсон. — По крайней мере, мы выиграем время, чтобы подумать. Ты можешь предложить что-нибудь лучше?
— Нет, — неохотно признал Бриджс.
— Ну и заткнись! — Вилсон медленно провел по лицу тыльной стороной ладони. — Отведи ее в машину, а я займусь Холманом.
Мариза все еще стояла, согнувшись и издавая время от времени приглушенные стоны. Бриджс без видимых усилий сгреб ее под мышку и вынес из комнаты.
— Сам пойдешь, Холман? — спросил Вилсон. — Или тебя тоже отнести?
— Дойду сам, — ответил я.
— Тогда марш сюда и собери эти шмотки, — приказал он.
Я сделал, что он велел, двигаясь с трудом, как старик, и чувствуя себя и того старше. Вилсон начал уже нетерпеливо ерзать, пока я собирал сумку, и недовольно вздохнул, когда я наконец застегнул «молнию».
— Теперь тащи 'ее в машину, — велел он. — И если ты хоть что-нибудь выкинешь — не важно что — я убью тебя, и ты это знаешь.
— Как ту девушку? — произнес я.
— Какую девушку? Что ты мелешь?
— Я не уверен, как ее звали, — Бонни Адамc? Трисия Камерон?
Он стащил свод тонированные очки и уставился на меня. Его светло-голубые глаза чуть-чуть косили.
— Она убита? — выдохнул он.
