— Кто твой хозяин? Аштон? Министерство на Паксе?
Старк ответил:
— У меня нет хозяев. — Дыхание его участилось.
— Одинокий волк, — мягко сказал Гельмар. — Где же твое логово?
— У меня его нет.
— Человек без родины, где твой народ?
— У меня его нет. Я родился на Земле. Мое второе имя И Хан — человек без племени.
Байя едва слышно вздохнула.
— Позволь мне спросить его? — сказала она. Глаза ее сверкали, отражая заходящее солнце. Она подошла и коснулась Старка маленькой рукой. Пальцы ее были холодны, как лед. — Одинокий волк, человек без родины и без племени, может ты пойдешь с нами и станешь фарером? Тогда у тебя будет только один хозяин — любовь. И один дом — Скэйт. И один народ — мы.
— Нет, — сказал Старк.
Она отпрянула назад и ее глаза засверкали еще ярче, как будто в них вспыхнул внутренний огонь.
— Это темный человек из пророчества, — сказала она сквозь зубы.
— Из какого пророчества? — удивленно спросил Старк.
— Об этом ты ничего не смог бы узнать на Паксе, — сказал Гельмар. — Пророчество не сможет сбыться — консула мы изгнали. Да и тебя поджидали.
Вдруг девушка крикнула, и Старк услышал звуки, которые ожидал услышать.
Они шли с обеих сторон, огибая крепость. Их было не меньше двадцати. Это были карикатуры на людей. Безобразные, скачущие и кривляющиеся. Их лохмотья развевались по ветру. Руки сжимали колья и камни. Кто-то истошно вопил:
— Убей! Убей!
— А я считал, что убийства на Скэйте запрещены, — сказал Старк.
— Да, пока я не прикажу, — расхохотался Гельмар.
Байя вытащила из черной бездны своих волос длинную булавку, напоминающую стилет.
Старк стоял, отчаянно стараясь в те немногие секунды, что остались ему, найти путь к спасению. Гельмар отошел к краю утеса, чтобы освободить фарерам место для нападения. Полетели камни.
Из воды доносились взвизгивающие и насмешливые голоса.
Старк, как дикий зверь, прыгнул на Гельмара и столкнул его в воду.
Они погрузились в илистую тину и сразу стало ясно, что плавать Гельмар не умеет. Ничего удивительного, подумал Старк. Он держал Гельмара под водой пока не почувствовал, что противник ослабел. Затем он поднял Гельмара на поверхность и позволил ему вдохнуть воздуха. Гельмар смотрел на него с таким изумлением, что Старк расхохотался. Наверху цепочкой стояли пораженные фареры. Они смотрели вниз, раскрыв рты.
— Дети Морской Матери, как мне говорили, едят людей, — сказал Старк.
— Едят, — сдавленным голосом прохрипел Гельмар.
— И ты, должно быть, сумасшедший.
— А что мне терять? — весело спросил Старк и снова окунул Гельмара под воду. Когда он позволил ему опять подняться на поверхность, все остатки высокомерия Гельмара исчезли. Он зашелся в мучительном кашле.
Взвизгивающий голос начал приближаться к ним. В нем появилась какая-то настороженность, как у гончей взявшей след по запаху.
— Два вопроса, — сказал Старк. — Аштон жив?
Гельмар кивнул и снова закашлялся. Старк тряхнул его.
— Ты хочешь, чтобы тебя сожрали Дети? Отвечай!
— Да, да, он жив, — простонал Гельмар.
— А ты не лжешь, Бендсмен? Хочешь чтобы я утопил тебя?
— Нет… Лорды… Защитники, хотели его… живым… чтобы допросить… мы захватили его… по дороге в Ирнан.
— Где он?
— Север… Цитадель… Лорды Защитники… Сердце Мира…
Фареры завопили. Их дикие завывания как бы предвещали неминуемую смерть. Затем они образовали человеческую цепь из тел, свисающих с утеса. Самый нижний в цепи уже приближался к воде, готовясь подхватить Гельмара.
Первая из Трех Леди уже посеребрила море и край неба. Старк ощущал неописуемую радость.
— Хорошо, еще один вопрос. Что это за пророчество?
— Геррит… Мудрая женщина Ирнана… — Гельмар начал говорить живее, потому что страшный голос стал слышаться гораздо ближе. — Она предсказала… придет инопланетянин и уничтожит Лордов Защитников…
Глаза Гельмара, в которых уже не было ни уверенности, ни спокойствия, умоляюще смотрели на утесы.
— Ясно, — сказал Старк. — Может, она и не ошиблась.
Он отшвырнул Гельмара в направлении тянущихся рук. Он не стал смотреть, подхватили ли они его. В теплой и какой-то нечистой воде в свете звезд виднелись белые всплески.
Старк сбросил ботинки, опустил голову в воду и устремился к противоположному берегу.
Шум, создаваемый им, заглушил все остальные звуки, но он чувствовал, что его догоняют. Он постарался удвоить усилия. Но вот он ощутил всем телом какую-то вибрацию в воде, как будто кто-то передвигался в воде мощными ритмичными толчками. Вдруг он увидел чье-то тело, чудовищно сильное и необычайно стремительное. Оно вырвалось вперед. Вместо того, чтобы повернуться и без оглядки броситься прочь, Старк ринулся в атаку.
3
Почти сразу же Старк понял, что совершил ошибку. И возможно, последнюю в жизни.
У него было преимущество неожиданности, но преимущество весьма кратковременное. С точки зрения силы и скорости реакции, Старк мало чем отличался от любого зверя. Но тот был в своей стихии. Старк схватился с ним, но тот рванулся вверх из воды, как торпеда, и разорвал захват. Старк увидел его над собой в свете звезд. С его распростертых рук падали в воду бриллиантовые капли, все тело было в пене. Он смотрел на него сверху вниз и смеялся, глаза его были как две жемчужины. Затем он изогнулся дугой и скрылся из вида. Тело его было как у человека, за исключением того, что у него кое где имелись складки кожи, а голова не имела ушей.
Теперь он был где-то под ним. И его не было видно.
Старк набрал воздуха и нырнул.
Тело обогнало его, мелькнуло под ним и снова исчезло. Это становилось забавным.
Старк снова вынырнул из воды. Он увидел в волнах вдали чьи-то головы, услышал эти полные злобы визгливые голоса. Ему показалось, что вся шайка держится поодаль, давая возможность своему предводителю закончить игру.
Старк увидел, что между ним и берегом никого нет. Он опять рванул к берегу, плывя изо всех сил.
Некоторое время ничего не происходило и берег казался уже таким заманчиво близким, что он уже решил, что может спастись. Но тут чья-то сильная рука ухватила его за колено и утянула под воду.
Следовало спешить.
Изо всех сил — экономить их было уже не к чему — он согнул колени, прижав их к груди. Он потянулся к своему колену, нащупал чужую руку и ухватился за запястье. Все это время он и неведомое существо погружались в бездну. Молочный свет уже тускнел.
