него не получится. На этот раз не повезло. Еле держась на ногах, он с гордостью обвел взглядом пылающую груду обломков. «Честное состязание, — завертелись в голове бессвязные мысли, — никакой форы… может быть, я все-таки действительно Бог, тот, который прогнал Адама и Еву из рая и перестал подсказывать им ответы, чтобы они сами отыскали свой путь и выросли… ни страхконцов, ни надувных подушек, пусть сами ищут путь, жизнь или смерть…»
Он не услышал, как они ломали дверь, и не почувствовал, как его выносят на воздух, но ощутил гаснущим сознанием, что рядом Камилла, и разлепил веки, и встретил сочувственный взгляд ее широко раскрытых голубых глаз.
— Я глупый безрассудный старик… — бессвязно зашептал он, чувствуя, как ее слезы капают ему на лицо.
— Не надо ничего говорить, — услышал он в ответ. — Я знаю, почему вы это сделали. В прошлый раз мы начали вместе, но не успели… о, капитан, капитан…
— Капитан чего? — прошептал он, закрывая глаза. И добавил, уже на последнем дыхании: — Капитана нельзя отправить в отставку. Проще пристрелить… вот я и пристрелил…
А потом красное солнце навсегда погасло, рассыпалось галактиками ослепительного света.
Эпилог
От гигантского корабельного корпуса не осталось даже шпангоутов — и те в конце концов отправились на склад; рудное дело будет развиваться на этой планете очень медленно, а с металлами будет очень напряженно еще в течение многих-многих поколений. До сих пор, проходя долиной, Камилла по привычке бросала взгляд на то место, где когда-то лежал разбившийся корабль. Все такой же легкой походкой шла она, следуя едва осознанному предчувствию, но волосы ее уже слегка припорашивала седина. За скальным гребнем высился высокий каменный памятник жертвам аварии; там же находилось кладбище, где жертвы первой жуткой зимы покоились бок о бок с жертвами первого лета и ветров безумия. Поплотнее укутавшись в меховой плащ, она покосилась на один из зеленых холмиков; но это было так давно, что грусть успела притупиться.
Спускающийся в долину с холмов Мак-Аран узнал ее издали (по знакомому меховому плащу и клановой юбке) и приветственно помахал рукой. Столько лет прошло, но стоило увидеть Камиллу, и сердце начинало колотиться; а, приблизившись, он взял ее руки в свои и несколько мгновений постоял, ничего не говоря.
— С детьми все, в порядке, — наконец произнесла Камилла. — Сегодня утром я была у Мхари. А тебя можно не спрашивать, и так видно, что вылазка была удачной.
Продолжая держаться за руки, они зашагали по Нью-Скаю. Их хозяйство располагалось в самом конце улицы; оттуда открывался вид на Восточный пик, из-за которого каждое утро в облаках тумана поднималось красное солнце; на краю участка отдельно стояло маленькое сооружение — метеостанция, за которую отвечала Камилла.
Зайдя в гостиную (общую для полудюжины семей), Рафаэль скинул меховую куртку и сразу прошел к огню, Как и большинство колонистов, не носящих кильтов, он предпочитал кожаные брюки и мягкие клетчатые рубашки цветов клана.
— Дома никого?
— Юэн в госпитале; Джуди в школе; Мак отправился с погонщиками, — ответила Камилла. — А если Тебе не терпится взглянуть на детей, то они все, по-моему, на школьном дворе — кроме Аластэра. Он сегодня у Хедер.
Подойдя к окну, Мак-Аран увидел хорошо знакомую треугольную крышу, школы. «Как быстро вытянулись наши дети, — мелькнула у него мысль, — а взглянешь на их мать — и не подумаешь, что четырнадцать лет прошло». Уже подрастали семеро, переживших жуткий зимний холод пятилетней давности. Каким-то образом Мак-Аран с Камиллой вытерпели все перипетии первых тяжелых лет; и хотя у Камиллы были дети от Юэна, Льюиса Мак-Леода и еще от кого-то (от кого именно, Мак-Аран не знал; Камилла, как он подозревал, тоже), двое старших ее детей и двое младших были от него. Самая младшая, Мхари, не жила с ними; за три дня до ее рождения умер при родах ребенок Хедер, и Камилла, никогда не стремившаяся выкармливать ребенка, если была возможность воспользоваться услугами кормилицы, отдала Мхари на воспитание Хедер; когда пришло время отлучать девочку от груди, Хедер не хотела ее отдавать, и Камилла согласилась, чтобы Мхари оставалась у Хедер — хотя навещала ее почти каждый день. Хедер была одной из тех, кому не повезло; за четырнадцать лет она родила семерых, но только один из детей прожил больше месяца. Кровные связи в колонии значили не слишком много; матерью ребенка считалась та, кто о нем заботится, отцом — тот, кто учит. У Мак-Арана были дети еще от трех женщин, и обо всех он заботился одинаково; но больше всего по душе была ему. Лори, странная дочь Джуди, которая уже в четырнадцать лет была выше мамы; полколонии называли ее подменышем, но почти никто не догадывался, кто ее настоящий отец.
— Ну что, бродяга, — спросила Камилла, — когда снова в дорогу?
— Ну, несколько дней отдохну дома, — отозвался Мак-Аран, обнимая ее за талию, — а потом… мы все-таки хотим найти море. Наверняка где-то на этой планете оно есть. Но сначала… у меня для тебя сувенир. Несколько дней назад обследовали мы одну пещеру — и вот что нашли в скальной породе. Знаю- знаю, ювелирное дело у нас пока совершенно не развито, извлекать их из скалы только лишняя морока — но очень уж они нам с Аластэром приглянулись; в общем, держи — тебе и девочкам. Что-то, кажется мне, есть в этих камешках…
Он извлек из кармана пригоршню голубых камней и высыпал Камилле в подставленные ладони; в глазах ее мелькнуло сначала удивление — потом откровенная радость. Тут гурьбой ворвались дети, набросились на Мак-Арана, и тот потонул в море гомона.
— Па, можно мне с тобой в следующий раз в горы? Гарри ты берешь, а ему только одиннадцать!
— Па, Аланна взяла мое печенье, скажи, чтобы отдала!
— Папа, смотри, смотри, как я лезу!
Камилла как всегда игнорировала этот бедлам и спокойными размеренными жестами призывала к тишине.
— Давайте только по очереди… что у тебя, Лори?
Высокая сероглазая девочка с серебристыми волосами подобрала один из голубых кристалликов и стала всматриваться во вспыхивающие внутри звездочки.
— У моей мамы есть такой же, — очень серьезно произнесла она. — Можно я тоже возьму? Мне кажется, у меня может получиться с ним работать.
— Хорошо, бери, — разрешил Мак-Аран и бросил поверх головы девочки взгляд на Камиллу. Когда- нибудь, когда Лори сочтет необходимым объяснить, они узнают, в чем дело; в одном они могли быть уверены — их странный приемыш никогда ничего не делает просто так.
— Знаешь, — сказала Камилла, — у меня такое чувство, что когда-нибудь эти кристаллики станут для всех нас очень важны.
Мак-Аран кивнул. Интуиция Камиллы подтверждалась уже столько раз, Что это перестало удивлять; можно было позволить себе подождать. Он подошел к окну и поднял глаза на знакомый силуэт горной цепи на горизонте; воображение унесло его дальше, к равнинам, холмам и неведомым морям. Бледно-голубая луна, напоминающая цветом камешек, в который зачарованно уставилась Лори, тихо выплыла из облаков, клубящихся у вершины горы; и начал моросить мелкий-мелкий дождь.
— Когда-нибудь, — проговорил вдруг Мак-Аран, — кто-нибудь, наверно, придумает этим лунам — и этой планете — названия.
— Когда-нибудь… — эхом отозвалась Камилла. — Но мы никогда не узнаем, какие.
Веком позже планету назвали
