сомкнулись над ним.
Очнулся дядюшка Роу почему-то на улице. Он лежал, уткнувшись лицом в кучу прелых листьев, его била крупная дрожь. До самого утра сказочник не решался войти в свой дом.
По прошествии времени дядюшка Роу никак не мог понять, что же его так напугало. «В маленьком ребенке нет ничего страшного, — рассуждал он. — Вот если бы я увидел Медузу Горгону, тогда понятно… Отчего же я так испугался? Я испугался потому, что ее не могло там быть, ее не могло там быть!.. Но она там была. Однако что из того? Я мог бы придумать тысячу объяснений тому, как эта девочка очутилась в моем доме… Но мой ум молчал, а чувства были парализованы страхом».
Дядюшка Роу так и не доискался причины своего смятения и понемногу стал забывать кошмарный сон. Теперь же все повторилось. Его сковал леденящий страх. Старый сказочник хотел бежать, бежать без оглядки, потому что он чувствовал, знал, что следом за ним неслышно ступает его наваждение — девочка в белом платье… И еще дядюшка Роу понимал, что проснуться он не может и потому обречен. Он прилагал неимоверные усилия побежать, но, как это часто бывает во сне, почти не двигался с места. Неожиданно его больно царапнули через одежду острые когти Ворона, и угасающее сознание сказочника озарила короткая и яркая мысль — собственно приказ: оглянуться!.. Повинуясь ему, дядюшка Роу остановился и обернулся назад. Странное зрелище предстало его глазам.
В нескольких шагах позади сказочник увидел Буратино — с остекленевшими глазами, едва передвигающего ноги. Следом за ним тащился Арлекин — безумный взгляд, рот, открытый в немом крике… Сзади Артемон и Алиса, высунув языки, задыхались в попытке от чего-то убежать. Все четверо были объяты смертельным ужасом.
«Боже мой, ведь и я был таким еще минуту назад!» — подумал дядюшка Роу и подхватил на руки Буратино. Тот слабо забарахтался:
— Пустите, пустите меня!.. Это огонь, мы же сгорим… Дядюшка Роу! Папа Карло!..
— Успокойся, Буратино, тут нет никакого огня, — сказочник прижал к себе дрожащего мальчика. — Опомнись, мы в безопасности.
Взгляд Буратино начал приобретать какую-то осмысленность.
— Я видел пожар, лесной пожар… Он пожирал деревья, как солому!..
— Это сон, мой милый, он кончился. Ну же, приходи в себя, — и, опустив Буратино, дядюшка Роу принялся за Арлекина.
— Проснись! — требовательно прокричал он, встряхивая мальчика за плечи. — Сейчас же проснись!
— О-о-о!.. — простонал Арлекин, безвольно мотая головой. — Спасите меня… Змеи… змеи опутали мне ноги!..
— Змеи уползли в чащу, — убеждал дядюшка Роу, — посмотри сам: их нет.
Арлекин обвел все вокруг полными слез глазами, а потом упал на землю, словно подкошенный, и безутешно заплакал.
— По крайней мере, ты больше не боишься, — пробормотал сказочник и, изловчившись, одновременно схватил за холки Алису и Артемона.
— Очнитесь, — велел дядюшка Роу. — Что бы вам ни снилось, очнитесь немедленно!
Лиса и пудель смотрели на него сумасшедшими глазами.
— Что произошло? — спросил дядюшка Роу.
Лиса Алиса судорожно вздохнула.
— На нас покатились камни… Огромные камни… И они… были живые!..
— Да, — подхватил Артемон, — они смеялись и кричали, что оставят от нас мокрое место!..
— Ба, да у вас и кошмары одинаковые, — удивился дядюшка Роу.
Он поднялся и оглядел своих подавленных спутников.
— Вот и еще одно испытание позади, — сказал он, — а мы стали ближе к своей цели.
Тут дядюшка Роу вспомнил о Вороне и обнаружил его по-прежнему сидящим на своем плече.
— Господин Ворон, вы в порядке? — обратился к нему сказочник.
— Теперь да, — прокаркала в ответ птица.
— Не скажете ли вы, какой кошмар преследовал вас? — с нескрываемым любопытством спросил дядюшка Роу, но Ворон разочаровал его.
— Боюсь, вам это будет неинтересно! — отрезал он.
— Знаете, я вам очень признателен, — не стушевался сказочник. — Если бы в нужный момент вы не оцарапали меня… даже не знаю, чем кончилось бы для нас это приключение…
— Сожалею, что причинил вам боль, — невозмутимо ответил Ворон. — В тот момент я меньше всего думал о вас.
«Какой же он все-таки вредный, — поморщился Буратино. — И сколько нам еще терпеть его?» А вслух он спросил:
— Вот интересно, если бы дядюшка Роу не растолкал меня… я бы и вправду сгорел в огне?
— Вне всякого сомнения, — кивнул Ворон.
— А я?.. Меня ужалили бы змеи?! — содрогнулся Арлекин.
— Непременно.
Алиса и Артемон промолчали, только вся шерсть на них поднялась дыбом.
— Друзья мои, — проговорил дядюшка Роу, — не будем снова переживать эти неприятные моменты! Мы живы, а это главное, впереди нас ждет Страна Счастливых Снов. Не будем терять времени. Как ты думаешь, Буратино, не спеть ли нам песню, чтобы дорога казалась веселей?
— Ах, дядюшка Роу, я не помню ни одной песни! Будь с нами Пьеро, он почитал бы нам стишки… Это так забавно!..
— Как же, знаем, — фыркнула Алиса. — «Лису Алису жалко, плачет по ней палка…» Нет уж, если позволите, я сама спою вам. Это песня странствующих романтиков, или бродяг, как их почему-то называют. Она очень веселая и чрезвычайно подходит для нашей компании. А вы будете подпевать.
И Алиса самозабвенно запела старинную и красивую песню, в которой говорилось о прелести странствий по бесконечной дороге… Ее спутники подхватили мелодию, а Буратино не выдержал и пустился в пляс. У Артемона не было слуха, и поэтому он благоразумно молчал, не сводя с Алисы восхищенного взгляда.
А старый Ворон только неодобрительно крутил головой. «Надо же, какой подняли шум. Разве так следует вести себя в Стране Кошмаров? Подумать только, даже деревья танцуют вместе с ними!.. Какой позор», — укоризненно думал он.
Путешественники встречают синих лошадей
…Лес кончился неожиданно. Перед путниками лежала широкая, прямо-таки необозримая степь. Седой ковыль покрывал это великое пространство, и не было никакого намека на тропинку.
— А где же Бесконечная дорога? — спросил Буратино. — Куда нам идти?
— Куда глаза глядят, — прокаркал Ворон. — Вся эта степь теперь — наша дорога.
— Ах, как многолика земля! Какая былинная старина и какая мощь чувствуется в этой ковыльной степи… — выразил переполнявшее его чувство дядюшка Роу.
— Мне тоже по душе этот простор, — призналась Алиса. — Эта колышущаяся трава на ветру — как волны на море.
Откуда-то издалека донесся протяжный жалобный вой.
— Волки! — вздрогнул Арлекин.
— Нет, — прислушавшись, возразила Алиса, — волки воют по-другому, это шакалы…
— Лес уходит, — заметил вдруг Артемон. Все оглянулись и, пораженные, замерли: лес, из чащи которого они только что вышли, «убежал» назад уже на добрую сотню шагов, и кругом теперь был ковыль.
— Бежим и мы! — закричал Арлекин. — Что же вы все стоите?!
