подаренный Катей-капитаном китайский блокнот.
— Что? — не понял Вилька.
— Адрес, адрес давай, дорогуша.
— Зачем? — удивился тот.
— Как это — зачем? — опешил Олег. — Вместе жили? Вместе в футбол гоняли? А кто нам в плавании первое место ушатал? Москвичей на место поставил? Может, я?
— Я, — прошептал Вилька. Он покусал губи и тихо сказал: — Олег… я хотел сказать… Вы не знаете, что я…
— Что не знаем? Что тебе акваланг нужен, как черепахе буденовка? Или я не заметил Жениных глаз? А этот хитрый медальон из совершенно дикого сплава? Или, думаешь, я не видел, как она порезала на кухне руку и полчаса тебя искала, чтобы перевязать, хотя вокруг сновала уйма народу? Или вы думаете, что кто-то считает, будто Женина медь чем-то хуже моего железа?
Вилька был сражен. Женя испуганно смотрела на Олега.
— Помнишь, Женя, наш разговор на берегу?
— Помню, — прошептала девушка и глаза ее засверкали.
— А ты, Вилька? Забыл, как учил меня и других своему подводному стилю? И ты считаешь, что я не захочу пожать тебе руку? Чудак-человек! Зачем мне его адрес! Меня, если хочешь знать, вся киевская делегация уполномочила засвидетельствовать вам, так сказать, наше почтение.
Олег немного разозлился. А Вилька только глазами захлопал.
— Ну, ну, — хлопнул его по плечу «директор», — будь мужчиной. И желательно самим собой.
Женя пошевелила губами и тихо спросила:
— И мне тоже быть?
Олег кивнул.
Вилька угрюмо сказал:
— Это что, средство от одиночества?
Олег засмеялся:
— Эх ты, простота! Какое еще средство? — он улыбнулся. Женя ответила улыбкой, а Вилька так и остался серьезным. — Это же не насморк. Да и нет от одиночества никакого средства. Вернее, есть, но у каждого оно свое. Единственное.
Олег замолчал. Потом встрепенулся.
— Да что я вам морали читаю, в самом-то деле…
— Все! — решительно отрезал Вилька неожиданно для остальных. — Все! На следующий год еду поступать в ваш институт. Правильно, Женя?
— Правильно! — отозвалась симпатичная девушка в макси-майке.
— Все, Олежка! Пиши мой адрес!
