– Чудесно. Не припомню, чтобы хоть где-нибудь говорилось о чувстве юмора у богов.
– Ты о чем? – спросил Эварк.
– Я знаю кучу легенд и сказаний, – пожаловался Кровавый Меч. – Я изучил почти все песни, перечитал почти все хроники, просмотрел все, что только смог найти о Падении…
– И? – нетерпеливо переспросил Эварк.
– И нигде ничего, – горестно подтвердил Брандарк. Карлик продолжал вопросительно глядеть на него, он пожал плечами. – Нет конечно, везде твердят, что Хирахим Легкая Нога – большой любитель дурных шуток, но это же его ремесло. Если верить сказителям, Томанак должен быть серьезным, солидным богом… во что трудно поверить, если он мог послать такое, – он кивнул в сторону приближавшегося франта, словно сошедшего с модной картинки, – встретить нас.
– Неужто? Но если верить легендам, он и не из тех, кто выбирает себе помощников из градани, разве нет? – поинтересовался Базел. Брандарк только помотал головой, и Базел хлопнул его по плечу. – Значит, либо твои знатоки преданий не такие уж знатоки, либо что-то изменилось. Как бы то ни было, я более чем уверен, что у него была причина послать к нам «такое».
– Не сомневаюсь, – пробормотал Брандарк. – В чем я не уверен, так это в том, что причина придется мне по душе.
В доках было даже холоднее, чем опасался Вейжон. Ему казалось, что его нос вот-вот отвалится, а потом за ним последуют и остальные части тела, но, несмотря на дискомфорт, он с любопытством осматривался по сторонам.
Он не чувствовал тяги к морским приключениям. При одной мысли о возможном путешествии по морю зимой его желудок сжимался в комок. За время своего пребывания в доме Ордена послушник побывал в порту всего два раза. Ему не повезло – оба раза он приходил сюда в разгар лета, а Белхадан был не только крупнейшим торговым портом Норфрессы, но и рыболовецким центром. И оба раза дела приводили Вейжона именно к рыболовецким причалам. От рыбной вони его лицо становилось таким же зеленым, как накидка, поэтому он всячески избегал походов в порт. К счастью, на этот раз ему было нужно в другую часть порта, к тому же зимняя стужа полностью уничтожила рыбный запах, за что Вейжон был ей весьма признателен.
Он посмотрел в бумагу, которую ему вручил сэр Чарроу, и кивнул головой, сравнивая написанные в ней цифры с теми, что были нарисованы на сваях причала. Ему сказали, чтобы он искал шхуну (что бы ни подразумевалось под этим словом) у девятого причала Торгового пирса. Вейжон убрал бумагу за пояс, как только заметил девятый причал. Толком разглядеть корабль он не мог, судя по всему, тот стоял гораздо ниже уровня причала, но у судна было всего две мачты, и оно казалось совсем маленьким. Вейжон засомневался было, что избранник Томанака станет путешествовать на таком суденышке, но он быстро прогнал эту мысль. Истинный рыцарь идет туда, куда ведут его долг и честь, кроме того, присутствие избранника ставит под защиту Томанака даже самый жалкий корабль.
Воодушевленный этой мыслью, он ускорил шаг и расправил плечи. Толпа докеров уставилась на него в восхищении. Он был знаком с подобной реакцией и, направляясь к сходням, слегка вздернул подбородок, достаточно высоко, чтобы показать, что он заметил их восторг, и не слишком высоко для того, чтобы выказать при этом излишнюю гордость.
– Боги! – бормотал Брандарк, следя за приближением великолепного молодого человека. – Как ты думаешь, Томанак очень расстроится, если мы разок окунем его в воду? Я сразу же его вытащу, клянусь!
– Ну что ты несешь! – возмутился Базел. – Мне кажется, Брандарк, сын мой, он мог бы преподать тебе пару уроков, как следует одеваться.
– Он? – засопел Брандарк. – Мы столько времени провели вместе, а ты так и не смог оценить настоящую элегантность, строгий стиль и покрой, тщательно подобранные ткани моего гардероба?! – Он изящным жестом обвел свои лохмотья и печально вздохнул. – Кто угодно может нашить на платье драгоценные камни, ты, невежественный варвар, но это не значит, что у этого «кого-то» есть чувство стиля! Кстати, мне не придется макать его в воду, если он будет продолжать в том же духе. Когда он задерет нос еще на пару дюймов, то шагнет мимо причала и утонет, захлебнувшись собственным совершенством.
– Так вот в чем дело! Кажется, мне послышались завистливые нотки, – заметил Базел посмеиваясь. Брандарк хотел было ответить, но передумал. Молодой человек уже подошел к краю причала и теперь озадаченно смотрел вниз на «Штормовую плясунью».
Вейжон в смущении оглядел лодку, нет, поправил он себя, шхуну. Он знал, что пришел к нужному причалу, но избранника нигде не было видно, равно как и его свиты. При ближайшем рассмотрении судно оказалось не таким утлым, как он опасался. На самом деле оно не было лишено определенного изящества, а очертания его корпуса казались удивительно стройными и подчеркнуто правильными, но команда состояла из одних карликов. Да, карликов и двоих…
Сэр Вейжон из рода Алмерасов похолодел. Он ни разу в жизни не встречал градани, потому что подобные дикари не живут среди цивилизованных народов, но он сразу же узнал их по подвижным лисьим ушам. И еще по росту одного из них. Гигантский градани был величиной с двух нормальных людей, наверное, он весит килограммов двести или даже больше, а более гнусную внешность трудно даже представить. Свою одежду он, должно быть, снял с какого-то бродяги, которого лишил также и древней кольчуги, его штаны и башмаки, казалось, вот-вот рассыплются в прах. Из-за левого плеча торчала рукоять меча, ледяной ветер теребил подобие косы, какую носят воины, служащие на границах. Градани поменьше был таким же потрепанным, но рядом со своим приятелем он выглядел почти прилично.
Вейжону сразу же вспомнились древние истории о захвате Контовара и относившиеся к более недавним временам рассказы о войне на границах и о кровопролитии, устроенном градани здесь, в Норфрессе. Он глядел на великанов так, словно открыл сундук, а тот оказался полон гадюк. Не было никаких разумных причин для того, чтобы два представителя этого страшного и дикого народа внезапно появились посреди Белхадана. Однако они были здесь, внимательно разглядывали его, и его рука сама опустилась на рукоять меча.
Вейжон потянул меч из ножен, потом заставил себя остановиться и собраться с мыслями. Он всего лишь рыцарь-послушник, но в обязанности каждого рыцаря Томанака входит защищать слабых от градани и им подобных. Это ясно. Проблема состоит в том, что никто в порту, кажется, не осознает нависшей над ними всеми опасности. Они пялятся на него, а не на градани. Пока он стоял неподвижно, наполовину вытащив меч из ножен, некоторые начали похихикивать, а несколько человек громко засмеялись.
Хотя его уши дьявольски замерзли, он явственно ощутил, как они запылали, когда этот сброд начал потешаться над его видом. Он со звоном задвинул клинок обратно в ножны и мысленно дал себе пинка за то, что кинулся действовать, не обдумав все как следует. Градани просто стояли на палубе, у их ног лежали два одинаковых узла. Они похожи на обычных путешественников, а не на захватчиков, явившихся в Белхадан на военном корабле, и какими страшными противниками они бы ни казались, едва ли двоих достаточно, чтобы угрожать одному из самых крупных городов Империи! Неудивительно, что никто не обращает на них внимания. За ними, без сомнения, будут приглядывать, он, Вейжон, сам скажет пару слов кому надо после того, как проводит избранника в дом Ордена. Подумав об избраннике, он вспомнил, что этим утром на него возложены более важные обязанности. Вейжон встряхнулся. Легкие заныли, когда он вдохнул морозный воздух полной грудью. Потом он аккуратно расправил плащ и пошел вниз по сходням, сохраняя ледяное спокойствие.
Точнее, подобие ледяного спокойствия. Доска пружинила гораздо сильнее, чем он мог ожидать, пока он неуклюже спотыкался о набитые планки, проседающие под его ногами. Толпа зевак на причале росла, и Вейжон пробормотал несколько слов, выбор которых сэр Чарроу вряд ли одобрил бы. Его уши снова вспыхнули. Чего он действительно хотел сейчас, так это как следует отлупить негодяев, которые осмелились насмехаться над ним, но его удерживала принесенная Ордену клятва, не говоря уже о Кодексе Томанака, запрещавшем подобное. Разумом Вейжон понимал справедливость запрета – негоже впадать в ярость, – но кровь его бурлила, зубы скрежетали, пока он пытался заставить себя проглотить оскорбление, нанесенное ему простонародьем.
