— Мы проиграли. — Жак помог ему встать. — В правом крыле меньше дыма: может быть, удастся ускользнуть?
— Нельзя упустить его, — сипел Мирадор, цепляясь окровавленными пальцами за покрытые копотью стены.
— Или мы уходим, или я брошу вас тут одного, — пригрозил Жак, подбирая свою саблю.
— Уходим, — обреченно выдохнул Мирадор. — Где Леброк?!
Не ответив, Жак потащил его в коридор. Что толку искать Леброка: если он жив, то сам догадается позаботиться о себе, а если мертв, ему ничем не поможешь. А в дверь уже ломились местные моссадиери, чтобы положить к ногам дона трупы его врагов…
Услышав выстрелы в горящем здании, синьор Лоренцо насторожился и забеспокоился: что там происходит, неужели русский прорвался сквозь дым и огонь и теперь вступил в схватку с похитителями шейха? Если так, пусть Небо пошлет удачу смельчаку! Еще в детстве маркиз слышал рассказы очевидцев о беспримерном переходе русских войск под командованием Суворова через Альпы и поражался их отваге и мужеству. Сейчас он сам увидел, на что способны русские.
О, если бы он мог проникнуть взглядом сквозь стены! Карета уже стояла напротив подъезда, но кто появится на пороге, когда распахнется дверь? Пускать сейчас в дело парней старого Пепе поздно и чревато непредсказуемыми последствиями.
Дверь распахнулась, и да Эсти с восторженным криком бросился навстречу капитану, державшему на руках завернутого в плащ слепца. Лицо Федора Андреевича покрывали потеки крови и пятна жирной сажи, одежда дымилась, но держался он молодцом.
— Жив? — Маркиз открыл дверцу кареты.
— Да, — кивнул Кутергин и бережно уложнч Мансур-Халима на обитые шелком подушки сидений.
— Гони! — приказал кучеру синьор Лоренцо. —Но осторожней!
Моссадиери как коршуны бросились к дверям пылающего дома, но они оказались закрыты изнутри — неужели там еще кто-то уцелел? Трое дюжих парней принялись рубить дверь топорами. Рядом суетились пожарные больше для проформы, чем надеясь погасить не на шутку разбушевавшееся пламя. Полицейские, сбившись в кучу, взирали на происходящее с равнодушным любопытством. Когда дверь рухнула, из проема полыхнуло, и все попятились, прикрывая лица от нестерпимого жара.
— Аминь! — Пепе плюнул на камни мостовой и начал раскуривать трубку…
Лючия ждала в вестибюле — то ли подсказало сердце, то ли молва успела опередить быстрых лошадей маркиза, мигом примчавших карету к его особняку. Девушка была очень бледна, но старалась держаться бодро и даже не забыла тепло поблагодарить капитана, хотя ей никто ничего не успел рассказать. Но потом все ее внимание полностью переключилось на отца. Слуги перенесли его наверх, и почти тут же появился доктор, постоянно пользовавший семью да Эсти. Вскоре привезли молодого врача, посещавшего слепого старика в доме над обрывом. Медики закрылись в комнате больного и устроили консилиум.
Лючия, молитвенно сложив руки, ходила из угла в угот пол дверями. Слуги кололи лед и ждали распоряжений. Кутергин устало рухнул в кресло, не решаясь напомнить о себе, и только водил за девушкой глазами. Подошел маркиз и присел рядом.
— Мне кажутся излишними напыщенные слова благодарности, — помолчав, сказал он. — Вы сделали невозможное, Теодор! Мы все в неоплатном долгу перед вами.
— Титто пропал, — не отводя взгляда от Лючии, вздохнул капитан. — Шкатулка, книга и сумка с моими записями погибли в огне. Я сделал ничтожно мало!
— У меня хорошие связи при дворе, — понизил голос синьор Лоренцо. — Я лично попрошу короля написать вашему царю. Кстати, пришел ответ из Рима.
Ом подал Федору Андреевичу запечатанный сургучными печатями пакет. Кутергин небрежно вскрыл его и вынул лист бумаги с несколькими строками, выполненными каллиграфическим почерком дипломатического письмоводителя. В них сообщалось, что господину капитану следует обратиться в русскую миссию в Турине или к военному агенту в Париже. Увидев его фамилию, Федор Андреевич не смог сдержать радостной улыбки: это же его однокашник по Академии Генерального штаба! Пожалуй, лучше всего отправиться в Париж. Но…
Вышли оба врача, сохраняя на лицах торжественно-замкнутое выражение, и тут же в еще не успевшую закрыться за ними дверь тенью скользнула Лючия.
— Плох, — развел руками пожилой доктор, отвечая на немой вопросительный взгляд маркиза. — Истощен организм и сердце никудышное.
— Я старался его поддержать, — немного обиженно заметил молодой врач, подкручивая донжуанские усы. — Но в тех условиях?!
— Да, коллега. — Пожилой доктор сделал вежливый полупоклон в его сторону. — У меня нет претензий к вашему профессиональному искусству, однако мы не в силах бороться с самой природой. Конечно же, дорогой маркиз, будет сделано все возможное…
— Перестаньте, — поморщился синьор Лоренио. — Говорите прямо, его дочь в другой комнате.
— Он умирает, — шепнул пожилой доктор. — Мы постараемся его подбодрить лекарствами, однако сколько он протянет, знает только Бог.
— Я прошу вас остаться в моем доме, — обратился да Эсти к докторам. — И по очереди дежурить у постели больного.
Доктора согласились, испросив разрешения наведаться домой, чтобы взять все необходимое для ухода за стариком и предупредить семьи. Они единодушно придерживались мнения, что ухудшение состояния слепого старца может произойти только перед рассветом. Тем не менее, маркиз решил, что домой докторам лучше отправиться по очереди. Те не возражали.
Федора Андреевича почти силой заставили уйти из гостиной. Оставшийся доктор — фвмильный врач да Эсти — по настоянию маркиза осмотрел капитана, обработал многочисленные ссадины и кровоподтеки на его теле, велел принять горячую ванну а потом как следует поесть и непременно выспаться. Кутергин пошел в ванную. Доктор вымыл после осмотра руки и сообщил маркизу:
— Крепкий, удивительно крепкий мужчина. И психически, и физически.
— Ничего удивительного, — покуривай сигару откликнулся да Эсти. — Это же драгун-канитан из русского Генерального штаба. Сорвиголова!
Доктор в ответ неуверенно улыбнулся — маркиз иногда любил пошутить — и отправился перекусить в буфетную. Откуда здесь взяться русскому капитану, разве только он, как барон Мюнхгаузен, скалился с луны?
Федор Андреевич быстренько привел себя и порядок и опять устроился в том же кресле в уголке гостиной. Там он и поужинал в компании маркиза: им накрыли на ломберном столике. Лючия ужинать отказалась — она не отходила от отца. Старый шейх выпил чашку бульона, и это вселяло некоторые надежды.
Вскоре пришел Пепе. Он хриплым шепотом рассказал, что дом выгорел дотла. Даже сейчас там еще сущее пекло, и осмотреть пожарище просто невозможно. Вернулся молодой доктор и уехал домой старый. Часы хрипло пробили одиннадцать, и Кутергин поразился, как незаметно приблизилась ночь. Казалось, прошло только часа два, как все завертелось, словно в карусели, а за окнами уже темно.
Неожиданно двери комнаты, где лежал слепой шейх, распахнулись. На пороге стояла Лючия:
— Отец зовет вас.
Доктор тоже вскочил и следом за маркизом и русским хотел пройти к постели больного, но девушка мягко удержала его:
— Он хочет поговорить с близкими. Пожалуйста, останьтесь в гостиной, если понадобится, я позову вас.
Шейх лежал на кровати, выдвинутой на середину комнаты, чтобы врачи могли подходить к нему с любой стороны. Последний раз Федор Андреевич видел Великого Хранителя в палатке лагеря вольных
