исчезла. Он увидел комнату, знакомую мебель, голубые шторы, такие темные и призрачные, полинявший ковер с букетами синих цветов на коричневом фоне, стол, альбом фотографий, лампу с пригнутым абажуром. Ее луч осветил краешек закрывающейся двери — потом дверь скрылась из виду и бесшумно захлопнулась.
Маргарет стояла к нему спиной. Она стояла выше границы света и тени, и лицо ее было в тени. Ему не нужно было света, чтобы разглядеть лицо, — он знал, что у стола стояла Маргарет. На свету оказались ее руки без перчаток. Она положила на стол пачку бумаг. Похоже, это были письма.
Чарлз смотрел на руки, знакомые ему лучше, чем все остальное в этой комнате, которую он знал с тех пор, как себя помнит. Он смотрел на руки Маргарет. Он всегда считал их красивейшими в мире — не маленькие неженки, а сильные белые руки красивой формы, прохладные, отзывчивые на прикосновение. Сейчас эти руки были отчетливо видны. Он был уверен, что Маргарет замужем, но на том пальце, где раньше она носила его квадратный изумруд, не было обручального кольца.
Когда он все внимательно разглядел, до него стало доходить, что Маргарет что-то говорит — голос был такой тихий, что еле долетал до него, а слов было и вовсе не разобрать. Она стояла, держась за край стола, и говорила тишайшим голосом, потом стремительно повернулась и пошла вдоль луча света к двери, которая распахнулась перед ней. Свет падал ей на спину. Шарф с развевающимися концами закрывал лицо. Она шла знакомой легкой походкой, чуть поводя плечами, которые он знал так хорошо. За спиной колыхались концы шарфа. Высоко держа голову, она вышла за дверь и ушла. Дверь захлопнулась.
Чарлз издал глубокий вздох. Лица ее он так и не увидел.
Глава 3
Чарлз продолжал рассматривать комнату в глазок. Место, где только что стояла Маргарет, было на том краю ковра, где пухлый букет толстых синих цветов раздваивался по сторонам медальона. Справа от того места, где она стояла, ковер был слегка потерт. Он смотрел на потертое место. Маргарет была здесь, и она опять ушла. Маргарет… Что ж, значит, звонок в полицию накрылся! Клянусь пистолетом, накрылся!
Чарлз подавил приступ смеха. Хотел встретиться с Маргарет? Это было бы интересно…
Действительно интересно. Этот случай уберег их от встречи в битком набитом полицейском участке. Сцена вышла бы романтическая… «Вы узнаете эту женщину?» — «О да, я чуть было не женился на ней». Перед глазами поплыли устрашающие газетные заголовки: «Разлученные любовники встречаются в полицейском участке», «Отвергнутый путешественник и сбежавшая невеста», «Почему женщины становятся преступницами?». Нет, полиция исключается.
К реальности его вернуло услышанное им имя:
— Маргот. — Это произнес человек, сидевший к нему спиной.
Чарлз оторвался от стены и прислушался. На какой-то миг ему показалось, что этот тип хотел сказать Маргарет. Потом он услышал:
— Номер Тридцать Два артачится.
Рукой в перчатке Серая Маска сделал жест, означающий, что Тридцать Второй и любой протест с его стороны равно ничтожны.
— Но он все-таки артачится.
Заговорил Серая Маска — его журчание стало насмешливым:
— Как медуза может артачиться? В чем там дело?
Человек, сидевший к Чарлзу спиной, пожал плечами.
— Говорит, что десять процентов за риск — это мало.
— Где он видит риск? Он получит деньги вполне легально.
— Говорит, должен получить больше. Говорит, не хочет жениться на девчонке, и еще говорит, что пусть его повесят, но он не женится.
Серая Маска подался вперед.
— Ну что ж, если он не сделает то, что ему велят, его, конечно, не повесят, но он загремит на семь лет. Так ему и скажите. — Он что-то нацарапал на листочке и подтолкнул бумажку через стол. — Передайте ему. Если семь лет тюрьмы он предпочитает свободе, десяти процентам и красивой жене, он получит свои семь лет. Это ему не понравится.
Второй взял бумажку.
— Он говорит, что не знает, зачем должен жениться на этой девчонке. Я сказал, что передам вам его вопрос. Зачем?
— Этим он ее обеспечит, это хорошо смотрится, это успокоит ее и ее друзей.
Второй торопливо заговорил:
— Так вы думаете, что свидетельство может быть?
— Я не хочу рисковать. Скажите Тридцать Второму, что он должен воспользоваться письмом, которое мы ему подготовили.
— Так вы думаете…
Ответа не последовало. Второй опять заговорил:
— В Сомерсет-хаусе ничего нет. Разве этого мало?
— Мало. Не все венчаются в своих приходах или регистрируют брак в ближайшем магистрате. Иногда женятся даже за пределами Англии.
— Он был женат?
Серая Маска выпрямил абажур лампы — полоса света, идущая к двери, погасла.
— Если бы Номер Сорок имел уши, он бы ответил на этот вопрос.
— Сорок…
— Вероятно. Номер Сорок говорит, что у него была привычка прогуливаться по палубе и разговаривать. Может быть, он что-то сказал, может быть, он рассказывал о таких вещах, о которых не стал бы говорить, если бы не знал, что Сороковой этого не слышит. В результате его поглотило море, а мы ничего не узнали. Бедняга Сороковой так и не научился читать по губам.
Серая Маска поднял руку и подал сигнал. Оказалось, что Сороковой приставлен к дверям как швейцар! Но он абсолютно глухой! Конечно, в некотором роде это полезно, но все-таки неудобно. Чарлз задумался: как же он узнает, что по ту сторону двери кто-то есть? Конечно, если приложить руку к панели, то почувствуешь колебания, когда кто-то стучит. Да, видимо, так. И еще кодовые сигналы.
Пока он размышлял, свет погас. Дверь начала открываться. Серая Маска положил руку на выключатель лампы, и комната погрузилась в темноту. Чарлз успел заметить, как мелькнуло смутное зеленоватое пятно и тут же погасло.
Чарлз встал — у него затекли мышцы. Бесшумно пройдя через спальню матери, он взялся за ручку двери, прислушался, но не услышал никаких звуков. Больше всего ему хотелось ринуться за ними, настичь где-то у выхода на лестницу, сбить с ног, разметать — боевой клич и их собственная нечистая совесть ему в этом помогут. Веселенькое вышло бы дельце! Он с наслаждением представил себе, как квадратная туша Сорокового с глухим стуком обрушится на лестницу, где уже корчатся двое остальных.
Пропади пропадом эта Маргарет! Если бы она не затесалась в этот чертов грязный заговор, уж он бы поразвлекся! А вместо этого он должен, заметив время, на цыпочках красться по собственному дому вслед за троицей прохвостов.
И Чарлз пошел. Дошел до верха лестницы и заглянул вниз, в холл. Там в сумраке кто-то двигался. Светильник в углу продолжал гореть. Латтери, сторож, вышел на освещенное место, насвистывая «Вниз по Лебединой реке». Свистел он фальшиво.
Чарлз ринулся вниз и возник перед Латтери, произведя эффект разорвавшейся бомбы.
— Где тебя черти носили и какого черта ты тут делаешь?
Латтери уставился на него, колени у него задрожали, а широкое тупое лицо приняло зеленоватый оттенок.
