Филлида.
Она двинулась к лестнице. Мисс Парадайн шла рядом. Девушка высвободила руку, и они начали спускаться. Грейс Парадайн опиралась на массивные перила из красного дерева.
— Ужасно, что тебя заставили дежурить на Рождество.
— Я сама вызвалась.
Мисс Парадайн ничего не ответила. Потом она улыбнулась.
— Приятно, что ты здесь, дорогая. Сколько ты у нас прогостишь?
— Не знаю, — отозвалась Филлида.
— Но…
Девушка остановилась и быстро сказала:
— Я могу пробыть здесь неделю, но не знаю захочу ли. По-моему, мне лучше работать. — В ее голосе послышались нотки вызова. — Не смотри на меня так. Это просто… ну, ты понимаешь…
Мисс Парадайн тоже остановилась. Ее рука крепко стиснула перила. Сделав над собой усилие, она произнесла голосом, полным сочувствия:
— Понимаю. Ты не должна себя принуждать, но, в конце концов, это твой дом, Фил. Он не может это изменить или забрать его у тебя. Дом был твоим до его приезда и останется твоим, когда мы о нем забудем.
Филлида резко дернулась. Что-то в этих словах болезненно ее кольнуло.
— Я не хочу говорить об этом, тетя Грейс, — сказала она.
Мисс Парадайн выглядела расстроенной.
— Конечно, дорогая. Как глупо с моей стороны. Незачем оглядываться назад. Ты ведь приехала домой на Новый год. Помнишь, как мы планировали каждую минуту твоих каникул, когда ты училась в школе? Их всегда не хватало, чтобы выполнить все, что мы наметили. Вечером, разумеется, соберется вся семья — Фрэнк, Айрин и Бренда. Они помирились, и она осталась с ними, но я не знаю, сколько это продлится. Лидия тоже с ними. — Она усмехнулась. — Лидия стала еще более хорошенькой и еще более раздражающей. Будут также Марк, Дики и Алберт Пирсон. Мне не нравится, когда за столом десять человек, но ничего не поделаешь.
Они снова начали спускаться.
— Чем занимается Лидия? — спросила Филлида.
— Не знаю — она болтает столько чепухи. Кажется, Лидия работает чьим-то секретарем. Лучше спроси у нее. Надеюсь, она будет вести себя как следует. Джеймс ее никогда не жаловал, А ее болтовня просто выводила его из себя. Постараюсь посадить Лидию подальше от него, но у нее такой пронзительный голос.
Они пересекли холл и вошли в гостиную, где двое молодых людей стояли у камина, пытаясь согреться. Это были племянники старого Джеймса Парадайна. Будучи кузенами, А не родными братьями, они не походили ни друг на друга, ни на своего дядю. Старшему, Марку, — высокому, темноволосому мужчине с мрачным выражением волевого лица — было тридцать пять лет. Дики — худощавый, светловолосый и голубоглазый — был на несколько лет моложе и постоянно пребывал в бодром настроении.
Марк обменялся рукопожатиями с тетей и Филлидой, используя при этом минимум слов, А Дики расцеловал обеих, засыпав их комплиментами и вопросами.
— Ты потрясно выглядишь, тетя Грейс! Верно, Марк? И бриллиантовая звезда отлично смотрится! Помнишь, как ты прикрепила ее на верхушку рождественской елки, А Фил закатила истерику, потому что хотела взять звезду себе?
— Никаких истерик я не закатывала!
— Еще как закатывала! Но тебе было всего три года, так что мы не держим на тебя зла. Тогда ты была ужасно хорошенькой — правда, тетя Грейс? Тебя можно было прицепить на верхушку елки вместо звезды.
Грейс Парадайн улыбалась, стоя рядом с Дики, обнимавшим ее за талию. Похвалы в адрес Филлиды были для нее фимиамом.
— Жаль, что она испортилась с возрастом! — смеясь, добавил Дики.
Дверь открылась, и Лейн доложил о прибытии мистера и миссис Эмброуз, мисс Эмброуз и мисс Пеннингтон. Они вошли одновременно — Фрэнк Эмброуз, высокий, широкоплечий блондин, с массивным бледным лицом; его темноволосая жена Айрин, выглядевшая так, словно одевалась в спешке; его сестра Бренда, мужеподобная, с густыми, но коротко стриженными волосами, такими же светлыми, как у брата, и с такими же светло-голубыми глазами. Одна из самых жутких ссор, периодически потрясавших семейство Пеннингтон, была вызвана предположением Айрин и ее сестры Лидии Пеннингтон, что внешность Бренды значительно улучшилась бы, если бы она покрасила свои почти белые ресницы. Лидия любезно предложила свои компетентные услуги, но вся идея закончилась ничем.
Ресницы самой Лидии носили печать ее опыта. Природа создала их такими же рыжими, как ее волосы, но она не стала безропотно это терпеть. Ныне ее серо-зеленые глаза ярко поблескивали между ресницами, не менее черными, чем у Филлиды. Что до остального, то эта миниатюрная женщина всегда умудрялась выглядеть так, словно собиралась принять участие в параде моделей. Одежда, обувь, прическа, губная помада, лак для ногтей — все соответствовало последнему крику моды. Где бы ни оказывалась Лидия, она заставляла говорить о себе. Мужчины вились вокруг нее стаями, но ни разу не добились успеха. Дик Парадайн делал ей предложение при каждой встрече. Сейчас ей удалось ловко увернуться от его поцелуя.
— Привет, Дики! Здравствуй, Фил! Вижу, ты здорово выросла. Мне придется раздобыть туфли с еще более высокими каблуками. У вас вся семья рослая. Достаточно поглядеть на мистера Парадайна, тетю Грейс, Фрэнка и тебя. Вы все словно тянетесь к небу — до вас так далеко.
Дики обнял ее за плечи.
— Только не до меня, дорогая. Может быть, ты не заметила, но до меня всегда рукой подать.
— Я никогда тебя не замечаю, — рассмеялась Лидия. — Поэтому я и люблю тебя так страстно. — Повернув голову, которая при этом оказалась прижатой к плечу Дики, она посмотрела на Марка. — Счастливого Нового года, дорогой.
Не ответив, он отвернулся и пошарил ногой в камине. Полено треснуло, и вверх взметнулся шквал искр.
— Я получила отповедь, — печально вздохнула Лидия. Высвободившись из объятий Дики, она подбежала к мисс Парадайн. — Я выгляжу как надо, тетя Грейс? Или дядя будет шокирован, как обычно? Я хотела явиться в новых парчовых брюках — шикарная вещь и без всякого промтоварного талона, — но Фрэнк и Айрин читали мне лекцию, пока я не упала духом и согласилась прийти в юбке, как jeune fille[2].
— Ты выглядишь прекрасно, дорогая, — успокоила ее Грейс Парадайн и, улыбнувшись, добавила: — Как всегда.
Короткая и широкая юбка из плотного кремового атласа едва ли ассоциировалась с jeune fille. Пару к ней составляла кофта из кремово-золотой парчи, с высоким воротником и длинными рукавами. Рыжие волосы были уложены так высоко, как позволяли непокорные локоны.
Рядом с сестрой Айрин выглядела невзрачно. Она рассказывала Грейс Парадайн, насколько ее Джимми умнее других детей в детском саду, и как только Лидия отвернулась, возобновила повествование.
Лидия поймала Филлиду за руку и повернула лицом к сестре.
— Посмотри на Айрин в этом старом черном тряпье! Она служит для меня предупреждением. Если я когда-нибудь начну опускаться, то мне будет достаточно взглянуть на нее, чтобы сразу подтянуться. Айрин все еще миловидная, но это долго не продлится — домашние дела ее доведут. Ладно, расскажи мне обо всем. Господи, я с моими волосами, наверное, жутко выгляжу в этой комнате, где все темно-красное! Жаль, что я не пришла в зеленых брюках. Все равно семь бед — один ответ.
— Дядю Джеймса хватил бы удар, — отозвалась Филлида, Потянув вниз бархатную подушку с золотыми кисточками, лежащую на спинке дивана, она грациозно откинулась на нее. — В этом доме нельзя носить ничего, кроме черного или белого, — я уже давно это поняла.
