— А не ты ли глазами меня называл?.. Ослепли глаза! Мне теперь на дорогу ни-ни!
— Я уж подумал об этом. Сегодня отправлю тебя к партизанам. Но ты не жалей: мы за карательным отрядом давно охотились!
Где-то на улице заиграла гармошка. Кондрат Васильевич поспешно встал с табуретки, взялся за верстак, заваленный чайниками и плошками, передвинул его вместе с двумя половицами, к которым были прикреплены ножки. Открылась узкая щель люка, ведущего в подвал.
— Залезай!.. Кто-то идёт! — сказал он обходчику, указав на люк. — Отдохни до ночи. Там и еда есть, и кровать.
Тимофей Егорович кряхтя полез вниз, а Кондрат Васильевич подвинул верстак на старое место и посмотрел в окно.
Мастерская стояла в самом конце улицы. Чтобы попасть к жестянщику, надо пересечь пустырь, который хорошо просматривался из окон мастерской. Место было удобное. Никто не мог незаметно подкрасться и неожиданно войти в штаб подпольщиков.
Для ещё большей безопасности в двухэтажном деревянном доме напротив пустыря постоянно находился дежурный. Если в мастерской происходила встреча подпольщиков, дежурный, увидев незнакомого человека, начинал играть на гармошке.
По пустырю шла женщина с тазом.
— Не вовремя несёт тебя, бабка! — произнёс Кондрат Васильевич и принялся раздувать притушенный горн.
Угли заалели вновь. Он бросил в огонь батистовый флажок.
КОНТРРАЗВЕДКА
Контрразведку в городке возглавлял есаул Благов. Сами колчаковцы ненавидели его и боялись. Говорили, что есаул — родственник одного из заправил омского белогвардейского правительства.
Благов был высок и строен. Чёрный чуб выбивался из-под папахи и нависал над узким лбом. Большие тёмные глаза навыкате смотрели не мигая. Не всякий мог выдержать этот пристальный взгляд.
Получив от полковника флажок армии Трясогузки, Благов долго не раздумывал. У него была одна улика — кусок батиста. Есаул послал пятерых солдат на поиски обходчика, остальным приказал произвести в городке повальный обыск.
Крушение произошло в девятом часу утра, а уже в полдень к дому, в котором располагалась контрразведка, привели группу задержанных. Есаул вышел на крыльцо, чтобы рассортировать их: кого отпустить, а кого оставить для дальнейшего расследования.
В бедных семьях батист — редкость, поэтому большинство задержанных было из зажиточных слоёв, поддерживавших колчаковский режим.
— Какое издевательство! — слышалось из толпы.
— Хуже, чем большевики!
— Мы самому Колчаку пожалуемся!
Это не смутило есаула. Он обвёл людей тяжёлым взглядом, переложил флажок, из правой руки в левую, вынул из кобуры кольт и сказал негромко, но так, что слышали все:
— Богу пожалуетесь!.. Давай!
Унтер-офицер вывел из толпы женщину с отрезом белого материала и подтолкнул к крыльцу. Благов сравнил флажок с материалом и отрывисто произнёс:
— Свободна!
Унтер-офицер выхватил отрез у женщины и снова подтолкнул её:
— Иди!
И она, пошатываясь, вышла за кольцо солдат.
Через полчаса толпа задержанных поредела, а у ног есаула вырос ворох отобранных вещей. Тут были платья, скатерти, занавески, куски сатина, ситца, шёлка.
Колчаковцы воспользовались удобным случаем и отбирали всё, что им приглянулось.
К Благову подвели мужчину в форме железнодорожного служащего. В руках он держал большой батистовый платок. Есаул не успел сравнить его с флажком. Разбрызгивая уличную грязь, к дому подъехал автомобиль. Солдаты расступились, узнав машину полковника. Она круто остановилась у самого крыльца. Вышел адъютант.
— Прекратите это безобразие! — сухо сказал он есаулу. — Кого вы задержали? Возмущены лучшие люди города! Телефон трезвонит без умолку! Полковник в гневе.
— Мне сказано найти… — начал было есаул, но адъютант прервал его:
— Вам надо поучиться классовому чутью у большевиков!
— У меня одна примета — батист! — выпалил есаул.
Адъютант усмехнулся, вытащил из кармана батистовый платок и, кивнув в сторону кучки задержанных, спросил:
— Может быть, и мне встать с ними?.. Отпустите их, — это категорический приказ полковника!
Есаул молча повернулся и вошёл в дом, громко хлопнув дверью.
— Отпустите их! — повторил адъютант унтер-офицеру и добавил, обращаясь к задержанным: — Господа! Вы свободны!
Мужчина в форме железнодорожного служащего прикоснулся пальцем к козырьку фуражки и шагнул к адъютанту:
— Разрешите поблагодарить вас за восстановленную справедливость!
Он выговаривал слова очень правильно, с той старательностью, с какой говорят по-русски иностранцы.
— С кем имею честь? — спросил адъютант довольно холодно.
— Инженер Бергер. Прислан к вам из Омска в качестве начальника железнодорожного депо.
— Барон Бергер? — приятно удивился адъютант. — Но каким образом вы очутились в числе задержанных?
— Вы отлично осведомлены о моей родословной! — мужчина поклонился. — А задержали меня потому, что я имел неосторожность, сойдя с поезда, вынуть из кармана батистовый платок.
Адъютант гневно взглянул на дверь, за которой скрылся есаул.
— Приношу вам самые искренние извинения! И прошу! — он жестом пригласил барона в машину. — Полковник спрашивал о вас уже трижды!
Автомобиль чихнул и поехал по улице.
Унтер-офицер сгрёб в охапку сваленные у крыльца вещи и понёс их к воротам. Из-за угла появился мальчишка-беспризорник. На голове у него блином лежала кепка без козырька. Рваный английский френч, в двух местах прошитый пулями, доходил ему до колен. Ниже виднелись полосатые пижамные брюки, прихваченные старыми солдатскими обмотками.
Беспризорник бесстрашно дёрнул унтер-офицера за хлястик шинели.
— Дядя, дай рубаху — брюхо прикрыть!
Унтер обернулся. Руки у него были заняты. Он ногой хотел пнуть мальчишку, но тот отскочил.
— Дай, говорю! — с угрозой повторил беспризорник и выдернул из охапки шёлковую рубашку.
— Держите его! — крикнул унтер-офицер солдатам.
Мальчишка вьюном проскользнул мимо колчаковцев и, отбежав на безопасное расстояние, с вызовом крикнул:
— Кого держать? Меня? Хо-хо!.. У меня паспорт бессрочный! — беспризорник распахнул френч и хлопнул ладонью по голому животу. — А хотите — и гербовую печать покажу! — Он повернулся к солдатам спиной и звонко шлёпнул рукой пониже поясницы.
