– Это ты просто не совсем точно осведомлен.
Он побежал к маме и задал ей вопрос полегче, потому что на трудные она не любила отвечать и смеялась.
– А верблюды вымерли, или они только в кино остались?
Мама шутила:
– Двугорбых – сколько хочешь! А вот одногорбые – редкость. И называются они – драмадеры.
– Хы-гы! – обрадовался Петыка. – Драмадёр! Красиво! – И закричал папе: – А ты говоришь – вымерли!
Красивое словечко «драмадёр» плотно прилепилась к старшему брату – Леньке, который всего- навсего перешел в пятый класс, но уже шесть лет занимался в драматическом коллективе при клубе пожарников. Ленька постепенно привык к прозвищу и отзывался на него с удовольствием. Но в первый раз, когда его, так сказать, окрестили, он устроил настоящий театральный скандал и накалил страсти.
Он мягко подошел к папе, заложил руки за спину, привстал на цыпочки и не вполне поставленным голосом мрачно задекламировал:
У папы начали медленно сползать очки.
– Мать, иди сюда, – торжественно позвал он. – Иди послушай! Шекспир, Шиллер, Гюго, Гете! Бис! Браво! Просим, просим! Еще разок!
Но повторить так гладко свою речь Леныка не смог.
– Ты могла и раньше прийти, – строго сказал он маме. – Это же экспромт!
– Что, что? – подал голос притихший было Петька. – И никакой ты не икспромт! А драмадер! Я еще лучше могу стих рассказать. Слушайте басню Крылова.
Он влез на стул и заорал во все горло:
Родители здорово прореагировали. Они разняли сцепившихся братьев и лишили их компота.
– Если вы еще раз друг друга хоть пальцем тронете, – заявил папа, – то я не возьму вас в зоопарк, который иногда приезжает в наш город.
– А плечом можно? – поинтересовался Петька.
Ленька «психовал» целый вечер. Окрестив руки на груди, он мрачно ходил вокруг да около Петьки и пытался сверкнуть глазами. Но что-то не очень получалось.
Ленька вышел в коридор и попытался сверкать глазами перед зеркалом.
И опять ничего не вышло. Глаза были как глаза – голубые и веселые. И молнии из них не сыпались.
– Освещение не то, – решил Ленька. – Вот на сцене бы!…
Он вернулся в комнату. Петька лежал на кровати, как всегда в ботинках, и читал растрепанную книгу.
Ленька еще раз подергал глазами, посопел, побегал по комнате и спросил у Петьки:
– А Кэ Толстой?
Петька не ответил и перевернул страницу.
Книга была, несомненно, очень интересная. Иначе зачем бы ее так истрепали?!
Петька снова перевернул страницу. Ленька увидел великолепную картинку: два человека бодро уродовали друг друга шпагами. (А может, и рапирами, или эспадронами. Это уже тонкости.)
– Кто кого? – опросил Ленька.
– Конечно, он!
– Ну-у!
Ленька хотел поподробней расспросить, кто это – «он» и что это за книга, но тут в комнату прошлепала мама и выключила свет.
Глава 2.
Пятнадцать человек – на сундук мертвеца!
Петька выждал, когда Ленька заснул, и сразу же начал тихо басить в свою собственную тетрадь по пению, свернутую рупором:
Ленька снова проснулся и с трепетом стал прислушиваться. Незнакомый бас с наслаждением выводил: «Ио-хо-хо!»
– Кто это? Петь, отзовись! – не на шутку испугался Ленька.
Темнота. Молчание.
– Петь, ты что-нибудь слышал, или мне почудилось?
Темнота. Молчание.
Ленька приложил руку к сердцу и считал удары. Все боялся, что сердце остановится. (А что? Был такой случай!)
Ленька закрыл глаза и начал хладнокровно рассуждать про себя:
«Это же не стены, а сплошная акустика! Не иначе, спектакль из купеческой жизни – у соседей по телевизору».
И чтобы окончательно успокоиться, он накрыл голову одеялом и стал громко разговаривать сам с
