Неста Пэтт отряхнулась, здраво рассудив, что прошлое само заботится о себе, а вот настоящее требует хирургического вмешательства.
— Даже Юджиния могла бы понять, — заметила она, — в двадцать один год нужна постоянная работа.
На этих словах Пэтт с радостью высунул нос из скорлупы. Он был ярый поборник работы, и сентенция ему понравилась.
— Вот это правильно! — одобрил он. — Каждый должен работать.
— Только взгляни, что творит этот Крокер с тех пор, как переехал в Лондон! Вечно откалывает фортеля! То его судят за нарушение брачных обещаний, то он кого-то бьет на политическом митинге. А эскапады в Монте-Карло! А… а… Да что ни возьми! К тому же упьется скоро до смерти. По-моему, Юджиния свихнулась. Совсем не имеет на него влияния.
Пэтт постонал в знак сочувствия.
— А теперь газеты разнюхали, что я его тетка, и станут помещать мои фото при каждой статье!
Запал у нее иссяк, она распрямилась в праведном гневе. Пэтт, всегда чутко угадывавший, когда подхватывать ее арию в роли хора, понял, что момент настал.
— Стыд и позор! — сообщил он.
Миссис Пэтт накинулась на него раненой тигрицей.
— Болтать сейчас некогда!
— Верно, верно, — покивал Пэтт, осмотрительно сдерживая соблазн указать ей, что она и сама кое-что наболтала.
— Ты должен что-то предпринять!
Тут в беседу вступила Энн. Тетку она не очень любила, а еще меньше любила, когда та шпыняла мужа. В характере миссис Пэтт было именно то, что подстегивает своевольный нрав, таящийся за жизнерадостным фасадом.
— Интересно, — сказала она, — что может предпринять дядя Питер?
— Хотя бы привез его обратно! Заставил работать! Вот он — единственный способ.
— По-твоему, он поедет?
— Безусловно!
— Предположим, Джимми Крокер примет приглашение, какую работу он тут найдет? В «Кроникл» его не возьмут. Во-первых, он уже несколько лет как ушел оттуда, во-вторых, все эти годы он был героем громких скандалов. А кроме газетной — на какую еще работу он годится?
— Дорогая моя, не усложняй!
— Вот именно. И так все сложно.
Тут вмешался Пэтт. Он всегда нервничал, опасаясь столкновения между этими дамами. Волосы у Энн были огненные и характер под стать. Вспыльчивая, острая на язык, как и ее отец, она при малейшей возможности охотно кидалась в бой. Правда, раскаивалась она тоже скоро, как и большинство людей с ее цветом волос. Собственно, она предложила перепечатать новый рассказ тети Несты, чтобы достойно загладить вину за такую же сцену, которая назревала сейчас. Пэтту не хотелось, чтобы перемирие, столь недавно заключенное, взорвалось, не успев толком вступить в действие.
— Я мог бы его взять к себе, — быстро предложил он. Брать в контору молодых людей Пэтт просто обожал. В его доме жило шестеро блестящих молодцов, которым он с восторгом поручил бы надписывать адреса на конвертах, в особенности — племяннику своей жены Уилли Патриджу, явному очковтирателю и лодырю. Пэтт упрямо не верил во взрывчатку, которая, как предполагалась, откроет новый этап в военном деле. Ему, как и всему остальному миру, было известно, что покойный Патридж-отец был великим изобретателем, но он решительно отказывался верить, что сын унаследовал его гений. К экспериментам с «патриджитом» Пэтт относился с глубочайшим скепсисом, считая, что Уилли изобрел и изобретает только хитроумные планы, как вольготно и праздно пожить на чужие денежки.
— Вот именно! — загорелась миссис Пэтт. — То, что надо!
— Ты ей напишешь? — разнежился Пэтт в солнечном тепле редкой похвалы.
— Это бесполезно. Она и внимания не обратит. Вдобавок, в письме всего не написать. Нет, способ один — поеду в Англию. Поговорим начистоту. Объясню, какая честь работать в твоей конторе, жить тут…
Энн вздрогнула.
— Под «тут» ты, надеюсь, не подразумеваешь — «в нашем доме?»
— Разумеется, в нашем. Какой смысл тащить его из Англии, а потом пускать по Нью-Йорку без привязи?
— Вряд ли Энн это будет так уж приятно, дорогая, — укоризненно покашлял Пэтт.
— А что такого?
— Спасибо, дядя Питер, что ты про это подумал, — Энн направилась к дверям. — Ты всегда такой душечка!… Ничего, обо мне не беспокойся. Поступайте как знаете. К тому же, вам его не уговорить. Сами читаете в газетах, что он развлекается на всю катушку. Можете, конечно, воззвать к нему из глубин… но отзовется ли?
Миссис Пэтт посмотрела на захлопнувшуюся дверь и перевела взгляд на мужа.
— Почему, Питер, ты сказал про Энн? Отчего это ей будет неприятно, если Крокер поселится у нас?
— Видишь ли, Неста… — замялся Пэтт. — Пожалуйста, только не говори ей, что я тебе рассказал, она такая ранимая! Это случилось еще до нашей женитьбы. Энн тогда была совсем девочка. Ты знаешь, какие они глупенькие и сентиментальные. В сущности, виноват я. Мне следовало бы…
— Господи, Питер! Не томи! Говори толком!
— Энн была совсем ребенком…
— Питер! — миссис Пэтт поднялась в тихом ужасе. — Скажи ты наконец! Не старайся смягчить удар!
— Она писала стихи, я дал денег на публикацию книжки…
— О-о! — миссис Пэтт опустилась в кресло, выдохнув не то с облегчением, не то с разочарованием. — Из-за этого весь сыр-бор? Чего ты тянешь?
— Да, я виноват, — продолжал он. — Надо быть умнее. А я только и думал, как бы ее порадовать. Пусть увидит свою книжку, подарит друзьям… Друзьям-то она подарила, но радости, скажем так, не было, — скорбно заключил он. — Один раз она молодому человеку чуть голову не откусила, он к ней хотел подкатиться, стал читать ее стихи. Наткнулся на книжку у своей сестрицы.
— Ради всего святого, при чем тут Крокер?
— Ты смотри, как все обернулось… Газеты коротко упомянули эти стихи среди других новинок — и конец. Ну, напечатали две-три ничего не значащих строчки. А «Кроникл» углядела тут повод для воскресного очерка. Энн тогда часто появлялась в обществе, ее все знали. Ну, пришел к ней репортер, Джимми Крокер, взять у нее интервью — методы работы, вдохновение и все такое прочее. Нам и в голову не пришло, что газета затеяла. Я даже в тот вечер заказал сто экземпляров этого номера. И… — Пэтт зарозовелся от воспоминаний. — Все оказалось розыгрышем, с начала до конца. Этот охотник за скандалами обсмеял стихи и все, что ему сказала Энн. Выдергивал строчки, лишал их всякого смысла. Я думал, Энн просто не переживет. Сейчас ее старая история уже не трогает, слава Богу — не школьница, но Крокера она вряд ли встретит приветственными кликами.
— Чушь какая! — отрубила миссис Пэтт. — Я и не подумаю менять планы из-за мелкого инцидента, который случился сто лет назад. Отплываем в среду!
— Хорошо, дорогая, — уступчиво согласился Пэтт. — Как скажешь. Э… только мы с тобой?
— И Огден, конечно!
Мощным усилием воли Пэтт перевозмог судорогу. Этого он и страшился.
— Нельзя же бросить мальчика одного! После того что случилось, когда дорогой Элмер послал его в Англию… — Почти вся семейная жизнь Фордов прошла то в ссорах, то в разводах, но после смерти покойный Форд был канонизирован как «дорогой Элмер». — К тому же, морское путешествие пойдет ему на пользу. Последнее время у него что-то не очень здоровый вид.
