Вы видели ее раньше? До седьмого октября?
— Нет.
— Вы последовали за той женщиной, которая вышла из вашего дома седьмого октября?
— Да, я пошла за обвиняемой.
— С какой целью?
— Хотела выяснить, кто она такая.
— Это была единственная причина?
— Да.
— Вы хотели только разглядеть ее?
— Да.
— И потом собирались повернуть обратно?
— Да.
— Вы продолжали следить за ней после того, как она села в машину?
— Да.
— Из ваших слов можно понять, что вы не успели ее хорошо разглядеть, это так?
— Я отлично разглядела ее.
— Но вы только что утверждали, что собирались повернуть назад после того, как рассмотрите ее, и не повернули.
— Ну… мне просто хотелось взглянуть на нее вблизи, и я совершенно уверена в том, что говорю.
Совершенно уверены?
— Да.
— А если бы она не села в машину, вы бы пошли и дальше?
— Думаю, что да.
— У меня все, — улыбнулся Мейсон.
— На этом, ваша честь, обвинение прекращает допрос свидетелей, — объявил Гамильтон Бюргер.
Судья Даккер нахмурился и промолчал.
— Защита ходатайствует перед судом рекомендовать присяжным вынести оправдательный приговор, — сказал Мейсон, — так как все доказательства и улики — сплошные домыслы и подозрения.
— Суд не намерен, — постановил судья Даккер, — комментировать представленные показания и пока отклоняет ходатайство защиты. После того как защита изложит свою точку зрения по данному делу, вопрос факта будет определен присяжными. В настоящее время, учитывая ходатайство защиты, суд самым тщательным образом рассмотрит доказательства обвинения. Суд не собирается комментировать эти доказательства; вместе с тем он отклоняет предложение защиты. Суд объявляет о перерыве в его работе. Заседание суда возобновится в четырнадцать часов, на нем защита представит свои доводы. Тем временем суд напоминает присяжным, что они не вправе обсуждать данное дело и допускать его обсуждение в их присутствии, а также формировать или выражать свое собственное мнение до тех пор, пока им окончательно не будет представлено на рассмотрение это дело. Итак, — закончил свое выступление судья, — объявляется перерыв.
— Стефани, — быстро повернулся адвокат к обвиняемой, — вы должны начать давать показания. Вы должны отрицать убийство Джорджа Кассельмана.
Она энергично замотала головой:
— Я не стану это делать.
— Но вы должны сделать это, иначе вас обвинят в убийстве. В свете показаний, касающихся убийства вашего отца, присяжные не вынесут смертный приговор, а признают вас всего лишь виновной. Тот факт, что на вашей туфле оказался след крови, и тот факт, что след от набойки на ней оказался аналогичен…
— Извините меня, мистер Мейсон, я не стану давать показаний.
— Почему? — продолжал настаивать Мейсон. — В вашем прошлом есть что-то такое, чего вы боитесь? Вас не привлекали раньше к судебной ответственности?
Она опять покачала головой и ответила:
— Я не стану вам ничего говорить, мистер Мейсон. Пусть со мной делают что угодно, но я не стану давать показаний.
— Стефани, но это совершенно невозможно. Я собираюсь вызвать вас как свидетеля.
— Если вы это сделаете, я просто откажусь идти.
— Хорошо, это уже лучше, чем ничего. По крайней мере, у меня появится зацепка.
— Мисс Фолкнер, нам пора, — сказал помощник шерифа.
Глава 19
Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк заканчивали свой завтрак, сидя в отдельном кабинете уютного ресторанчика, неподалеку от зала суда, когда раздался быстрый стук в дверь и в следующую секунду на пороге возникла возбужденная Герти, которая принимала посетителей в конторе адвоката.
— Мистер Мейсон, мистер Мейсон! — воскликнула она. — Мэри Барлоу сидит у нас в конторе… Господи, как ее разнесло… Наверняка будет тройня! Ей надо сидеть дома… Я говорила… Я предупреждала ее…
— Погоди, погоди, Герти, — остановил ее Мейсон. — Успокойся. Давай все по порядку.
— Мэри решила навести порядок в делах Гарвина. Так вот, она стала просматривать старые папки… ну те, которые в шкафу…
— Понятно. Что же она там нашла?
— Испачканные кровью полотенца, — почти шепотом произнесла Герти, — которые мистер Гарвин оставил там в день убийства.
— Что?!
— Да, да. На них засохшие пятна крови и штамп того дома, где жил Кассельман. Их кто-то спрятал там, и Мэри испугалась, что… в общем, она не хотела, чтобы кто-то узнал про это, и велела мне разыскать вас и спросить, что ей делать. Вы знаете, как она относится к мистеру Гарвину, но она не может вот так просто сидеть и ждать, что Стефани посадят в тюрьму. Она не знает, что же делать… бедняжка… она совершенно расстроена и…
— Ладно, Герти, успокойся. Садись и выпей кофе…
— О Боже! Я так переживаю, мистер Мейсон. Выходит, Гомер Гарвин на самом деле убил Джорджа Кассельмана и Стефани Фолкнер знает это. Она его любит и потому отказывается давать показания.
— Постой, постой! — воскликнул адвокат. — Твоя сумасшедшая идея натолкнула меня на одну мысль.
Делла Стрит бросила на Перри Мейсона предостерегающий взгляд.
— У нее ведь всегда полно романтических идей! Дай ей пуговицу — тут же пришьет к ней романтический костюм.
Перри Мейсон встал из-за стола и принялся расхаживать по комнате.
— Черт побери! Это, конечно, старомодно… рассчитано на дешевый эффект, но должно сбить с толку окружного прокурора… Ничего другого у меня больше нет…
Герти повернулась к Полу Дрейку.
— Да… еще звонили из вашей конторы. Вы там страшно нужны.
Пол Дрейк попросил официанта принести к нему аппарат. Мейсон продолжал взволнованно расхаживать по комнате.
— Что вы задумали? — спросила Делла.
— Я вызову Стефани Фолкнер как свидетеля. Она откажется. Я стану настаивать. В суде разыграется сцена. Я прикажу ей занять свидетельское место. Она опять откажется. Тогда я обращусь к
