— Были ли отпечатки пальцев на той дубинке, которую вы обнаружили возле тела женщины? — спросил Мейсон. — Или их не было?
— Отпечаток был.
— Вы его сфотографировали?
— Да.
— Вы взяли отпечатки пальцев обвиняемого?
— Да.
— Был ли тот отпечаток оставлен обвиняемым?
— Нет.
— Был ли это отпечаток Сэма Лекстера, Фрэнка Оуфли или кого-то из слуг дома Лекстеров?
— Нет.
— Вы пытались опознать этот отпечаток?
— Естественно.
— И вы не смогли этого сделать?
— Совершенно верно.
— Раньше, в тот же вечер, вы были у Лекстеров, не так ли?
— Да, был.
— Вы там обнаружили тело Чарльза Эштона, привратника?
— Да.
— Тело лежало на постели в комнате Эштона?
— Да.
— Эштон был мертв, так? И смерть произошла в результате удушения веревкой, наброшенной ему на шею и крепко стянутой?
— Совершенно верно.
— И на кровати были видны кошачьи следы?
— Да, сэр.
— Попытались ли вы установить, оставлены эти следы до или после смерти Чарльза Эштона?
— Да.
— Когда же они были оставлены — до или после?
На лице Траслова появилось выражение удивления.
— После, — ответил Том Глассмен.
— Я думал, — сказал Траслов с нервным смешком, — у нас тут чуть ли не драка будет, но теперь вижу, что все в порядке. Строго говоря, это не совсем перекрестный допрос, но у меня, конечно, нет возражений.
— Я хочу собрать все факты, — сказал Перри Мейсон. Он повернулся к свидетелю: — Когда вы приехали в дом Лекстеров, Сэмюэля Лекстера там не было?
— Не было.
— Он появился позже?
— Совершенно верно.
— Его машина была повреждена, а правая рука ранена?
— Правильно.
— Но Фрэнк Оуфли был дома?
— Да, сэр.
— Где он находился, когда вы подъехали?
— Я не знаю, где он был тогда, потому что мы подъехали к гаражу, чтобы осмотреть машины. Но когда мы подъехали к основной террасе, на которой расположен дом, мы увидели, что какой-то человек копается в земле возле угла дома. Мы осветили его фонариками, и это оказался мистер Оуфли.
— Я закончил перекрестный допрос, — объявил Мейсон.
— Думаю, мы окончательно установим Corpus delicti[2], ваша честь. — Траслов выглядел несколько сбитым с толку.
Мейсон откинулся на стуле с видом человека, которого совершенно не интересует дальнейшая процедура. Он не задавал вопросов, когда Траслов вызвал патологоанатома, а потом допросил свидетелей, которые опознали убитую и подтвердили, что они убеждены: предъявленная Трасловом дубинка — часть костыля Эштона или, по крайней мере, отпилена от точно такого же костыля. Траслов вызвал Бэбсона, краснодеревщика, который определенно опознал кусок костыля по нескольким царапинам и показал, что Эштон просил его проделать в костыле отверстие и обить замшей. Потом, через других свидетелей, Траслов выяснил ценность колтсдорфских бриллиантов и тот факт, что Питер Лекстер очень любил их и никогда с ними не расставался.
— Вызовите Сэмюэля Лекстера, — объявил наконец Траслов.
Свидетельское место занял Сэм Лекстер.
— Ваше имя Сэмюэль Лекстер, вы проживаете в резиденции Лекстеров?
— Совершенно верно.
— Вы внук покойного Питера Лекстера? Вы жили в загородном доме несколько месяцев до того, как он сгорел, а после того переехали в городской дом?
— Да, это так.
— Вы были знакомы с Эдит де Во?
— Да, сэр.
— Вы видели ее тело в морге?
— Да, сэр.
— Это тело было то же самое, которое сфотографировано на снимке номер один?
— Да.
— И это была Эдит де Во?
— Совершенно верно.
— Где вы были вечером двадцать третьего числа от девяти до одиннадцати?
— Я отказываюсь отвечать.
— Вы не можете отказаться отвечать, — улыбнулся Траслов, — иначе вы или виновны, или не уважаете суд. Версия насчет какой-то таинственной женщины тут не пройдет, Лекстер. Вы находитесь в суде — и вы обязаны отвечать.
Вперед пробился Нат Шастер.
— С позволения суда, — сказал он, — это выглядит как попытка оклеветать данного свидетеля путем посторонних вопросов. Он не обвиняется в убийстве, а потому никакой разницы не составляет, где он был, поскольку его не было на месте преступления.
— Вы представляете интересы мистера Лекстера? — спросил судья.
— Да, ваша честь.
— Я против этого вопроса не возражаю, — заметил Мейсон.
— Я настаиваю, чтобы свидетель ответил на данный вопрос, — сказал судья Пеннимейкер.
— Я отказываюсь отвечать…
Лицо судьи Пеннимейкера омрачилось.
— Дальше, — склонился Шастер, — скажите остальное.
— …На том основании, что ответ может послужить к тому, чтобы обвинить меня, — Сэм сказал это так, словно вытвердил наизусть.
Шастер улыбнулся и повернулся к судье.
— Я хочу, чтобы суд понял, — сказал он, — что ответ вовсе не послужит к обвинению его в данном преступлении, но имеется одно постановление муниципалитета, которое, возможно, нарушил данный свидетель, а потому я проинструктировал своего клиента, как защитить репутацию молодой женщины, вовлеченной в дело.
— Все это чепуха! — заявил Перри Мейсон.
Судья Пеннимейкер стукнул по столу молотком.
— Достаточно, господин адвокат! — предостерег он. — Вы не имеете права делать подобные
