получать изображение точно в натуральную величину.
— Благодарю вас, — сказал Мейсон. — Мне хотелось бы приобщить этот снимок к делу в качестве вещественного доказательства.
— Не имею возражений, — откликнулся Линн.
— Скажите, ведь правда, что мелкие линии, изображенные на этом снимке, в такой же степени индивидуальны, как петли в завихрениях дактилоскопического рисунка?
— Почему вы об этом спрашиваете?
— Я хочу обратить внимание вот на какой момент: экспертам в области дактилоскопии хорошо известно что мелкие морщинки, образующиеся на губах человека, являются столь же индивидуальными, отличительными признаками, как и папиллярные линии пальцевого отпечатка.
— Ну, положим, это не общеизвестная истина.
— Но все-таки истина?
— Да, сэр, это факт.
— Таким образом, измерив расстояние между мелкими линиями на фотографии, которые соответствуют морщинам на кожном покрове губ, можно с такой же достоверностью определить принадлежность этого следа помады, как и опознать человека по оставленному им отпечатку пальца?
— Да, сэр.
— Вы только что заявили, что у обвиняемой сняты отпечатки пальцев, которые вы сравнили с отпечатками, обнаруженными на стакане.
— Точно так, сэр.
— А вы не пытались взять отпечаток ее губ и сравнить его с отпечатком на лбу покойного?
— Нет, сэр, — ответил Харлан, смущенно ерзая на скамье.
— Могу я спросить, почему?
— Ну, во-первых, мистер Мейсон, тот факт, что линии морщинок на губах сугубо индивидуальны, не является общеизвестным…
— Но вам-то он известен?
— Конечно, сэр.
— И наиболее квалифицированные представители вашей профессии знают о нем?
— Разумеется, сэр.
— Так почему же вы не взяли отпечаток губ у моей подзащитной?
Харлан опять беспокойно заерзал, скрестил ноги и несколько беспомощно посмотрел в сторону обвинителя.
Перехватив этот взгляд, Линн мгновенно отреагировал:
— Прошу суд обратить внимание на то, что так нельзя вести перекрестный допрос свидетеля. Интересующие защиту технические подробности выходят за рамки вопросов, интересующих суд. Я возражаю против последнего вопроса защиты на том основании, что он является несущественным, неуместным и неприемлемым, а посему недопустимым при перекрестном допросе.
— Возражение отклоняется, — раздраженно изрек судья Джордан. — Свидетель, отвечайте на вопрос защиты!
Харлан откашлялся.
— Признаться, — ответил он, — я просто не додумался до этого.
— Додумайтесь теперь. — Мейсон сделал рукой приглашающий жест. — Чего мешкать, снимите отпечаток прямо здесь, в зале. Мисс Эллисон, не жалейте помады. Давайте сравним ваши губки с отпечатком на лбу.
— С разрешения суда хочу отметить, — скучающим тоном заговорил обвинитель, — что это вряд ли можно назвать перекрестным допросом. Я понимаю, что мистер Мейсон хочет сделать Харлана своим свидетелем и просит провести этот эксперимент для защиты обвиняемой, но какой же это перекрестный допрос?
— Это можно рассматривать как перекрестный допрос для выяснения компетентности Харлана как эксперта, — постановил судья Джордан.
— Не слишком ли много внимания уделяется формально-юридической стороне дела? — с легким сарказмом заметил Линн.
— Ваше возражение как раз и было формально-юридической придиркой, — резко парировал судья Джордан. — Поэтому оно и отклонено, а мое решение остается в силе. Снимайте отпечаток, мистер Харлан.
Дрожащей рукой Фей Эллисон густо напомадила губы.
Затем, смотрясь в маленькое зеркальце, она кончиком мизинца разгладила помаду.
— Ну что же, — обратился Мейсон к Харлану, — снимайте отпечаток.
Эксперт достал из портфеля лист белой бумаги, подошел к сидящей рядом с Мейсоном обвиняемой, прижал к ее рту бумажный лист, получил отпечаток губ и тут же принялся рассматривать его.
— Проведите сравнение и доложите суду ваши выводы, сказал ему Мейсон.
— Разумеется, я не располагаю сейчас техническими средствами для проведения микроскопического исследования, но даже на основании поверхностного сравнения линий можно сказать, что отпечаток на лбу покойного оставлен не губами обвиняемой, — сообщил Харлан.
— Благодарю вас, — сказал Мейсон. — У меня больше нет вопросов.
— Скажите, а эти линии появляются только в том случае, когда губы сжаты и как бы сложены для поцелуя? заинтересовался судья Джордан.
— Нет, ваша честь, они всю жизнь остаются на губах, но если губы сжаты, эти линии усиливаются.
— И что же, узор этих линий действительно индивидуален для каждого человека?
— Да, ваша честь.
— Итак, вы готовы определенно заявить суду, что, несмотря на наличие пальцевых следов обвиняемой не стакане и других предметах, это не ее губы оставила отпечаток на лбу покойного?
— Да, ваша честь.
— Разумеется, — счел нужным прокомментировать показание эксперта Линн, — тот факт, что отпечаток поцелуя на лбу оставила не обвиняемая, вряд ли что-либо меняет, ваша честь.
Ведь покойный мог поплатиться своей жизнью как раз за то, что обвиняемая увидела губную помаду на его лбу. Отпечатки пальцев неоспоримо свидетельствуют о том, что она присутствовала в квартире 702.
— Суд понимает значение этого показания. Продолжайте излагать доводы обвинения, — сказал судья Джордан.
— Теперь, — Линн не скрывал своей досады, — я докажу суду возможность того, что упоминавшийся отпечаток губ мог быть намеренно оставлен адвокатом обвиняемой или его очаровательной и чрезвычайно исполнительной секретаршей. Я начну свое доказательство, вызвав в качестве свидетеля Дона Б. Рэлстона.
Когда Рэлстон выступил вперед, стало ясно, что ему очень хотелось бы сейчас находиться за много миль от данного места.
— Ваше имя Дон Б. Рэлстон и вы проживаете в нашем городе в доме 2935 по Крилмор-авеню?
— Да, сэр.
— Вы знали Карвера Л. Клементса при его жизни?
— Да, знал.
— Вы довольно тесно были с ним связаны?
— Да, сэр.
— Скажите, ночью или, точнее, ранним утром десятого числа сего месяца вам случилось направляться в квартиру 702, снимаемую Карвером Л. Клементсом в доме «Мандрагора»?
— Да, сэр.
— В котором часу это было?
— Приблизительно между часом и двумя часами утра…
— Вы были один?
