— Я не хотел бы выглядеть смешным, я стараюсь быть вежливым. Вы понимаете, что я задаю эти вопросы не из простого любопытства, но по долгу службы.
— Я понимаю. Но вы все равно невыносимы. Я всегда терпеть не могла многословных полицейских.
Селлерс рассмеялся.
— Когда они вмешиваются в дела своих коллег, — продолжала Берта, — дело можно считать загубленным.
— О, продолжайте, миссис Кул. Все не так уж плохо, как вы излагаете.
— На самом деле гораздо хуже, чем я это представила.
— Давайте закроем тему полицейского насилия и перейдем к летучим мышам, а именно: Фредди меня интересует в особенности.
— Ну и что же Фредди? Я ответила, зачем приходила сюда.
— Вы хотели освободить Фредди. Значит, вы полагали, что он находится в доме.
— Я так считала.
— Кто же навел вас на эту мысль?
— Кослинг заботился о том, чтобы мышь всегда могла улететь беспрепятственно. Поэтому он не закрывал дверь плотно. Я подумала, что ваши люди не догадались оставить дверь приоткрытой и мышь оказалась взаперти.
— Я абсолютно уверен, что мы не закрыли дверь, миссис Кул. Думаю, что летучая мышь прилетела снаружи.
— Может быть.
— И вы, кстати, были ошарашены этим фактом. Вы вскрикнули и…
— Думаю, что вы закричали бы тоже, если бы кто-то неожиданно налетел бы на вас и вцепился в горло.
— Летучая мышь напала на вас?
— Да.
— Очень интересно. Вы знаете, миссис Кул, это первый случай в моей практике, когда в дело замешана летучая мышь. Я вообще впервые слышу, чтобы кто-нибудь приручал летучую мышь.
— Вы еще довольно молоды.
— Благодарю вас.
— А каким образом вы здесь оказались и торчали все время, пока я занималась с летучей мышью? — спросила Берта.
— Совершенно случайно. Чем больше я думал о том, что произошло в ту ночь, тем больше приходил к мысли, что ваш друг Джерри Больмэн, должно быть, узнал что-то очень важное от слепого. Тогда, вместо того чтобы проводить Кослинга, он мог оставить его где-нибудь подальше, чтобы самому прийти сюда и заполучить ту вещь, которая представляла для него такой интерес. Естественно, ему не удалось взять ее. Даже если он добрался до нее, он не смог унести ее из дома, потому что был тут же пристрелен. Ловушкой, уготовленной слепым убийцей своей слепой жертве.
— Продолжайте, — сказал Берта. — Не обращайте на меня внимания. Я и так потеряла уйму времени.
— Затем, — продолжал Селлерс, — мне неожиданно пришло в голову, что я был излишне доверчив с вами. Когда я находился в вашей конторе, вам позвонили, предложив оплату за ваш счет.
— Что же здесь странного? Разве вам никогда не звонили таким образом откуда-нибудь издалека?
— Все дело в том, что вы, миссис Кул, не сразу приняли вызов, а только после того, как узнали, кто заказывал этот разговор, и тогда я вспомнил ваши странные слова, когда мы вновь заговорили о Кослинге. Вы сказали, что сообщили все, что знали в тот момент. Признаюсь, миссис Кул, я только после обеда осознал значение этих слов. Я не стал делиться своими соображениями с моими подчиненными на случай, если я окажусь не прав, и решил проверить все сам. Если Больмэн вернулся за чем-то сюда, а вы, встретившись с Кослингом, умудрились выяснить, что искал Больмэн, тогда вы тоже могли отправиться в дом на поиски. Моя версия, мне кажется, интересна.
— Я ничего не взяла из этого дома, — возразила Берта.
— Это мы, конечно, обязательно проверим. Как мне ни хочется этого делать, но вам, миссис Кул, придется пройти со мной в машину и заехать в полицейский участок, где надзирательница сможет обыскать вас. Если она ничего не обнаружит, дело, разумеется, изменится коренным образом. Если же вы что-нибудь взяли, вам будет предъявлено обвинение в ограблении. В этом случае вас, как лицо, обвиняемое в подобном правонарушении, придется задержать. Нам придется задержать вас по крайней мере до тех пор, пока мы не получим полное и искреннее объяснение ваших действий.
— Вы не можете так поступить со мной. Вы не можете…
— Конечно, могу, — спокойно возразил Селлерс. — Я уже делаю это. Если вы ничего не украли, я не смогу обвинить вас в ограблении; в том случае, разумеется, если я не докажу противного, то есть что вы вошли в дом именно с такой целью. Думаю, что вы ознакомились с законом, прежде чем предпринимать такие шаги.
— Нет.
— Это, конечно, еще одно утверждение, которое неплохо бы проверить, хотя я не представляю, как это можно было бы сделать. Но в любом случае, миссис Кул, я заключаю вас под арест, и, как юрист, вы знаете, что воспрепятствовать мне вы не можете, так как подобные действия могут также рассматриваться как нарушение закона.
Берта обдумала это заявление, взглянула внимательно на Селлерса и поняла, что он не склонен шутить.
— Ладно, вы выиграли.
— Мы оставим ваш автомобиль прямо там, где он находится. Мне не хочется предоставить вам возможность что-нибудь припрятать, и поскольку «Голубые колокола Шотландии» ясно показали, что вы заглядывали в шкатулку, совершенно очевидно, что предмет, который вы взяли оттуда, маленький; мне не хотелось бы, чтобы он исчез. Поэтому, если вы, миссис Кул, не возражаете, мы пройдем сначала в комнату, чтобы взять музыкальную шкатулку с собой, а затем отправимся в полицейский участок.
— Хорошо, идемте, — сказал Берта. — Грабьте! Злорадствуйте!
— Вовсе никакого злорадства, миссис Кул, простая формальность. Теперь идите впереди меня так, чтобы я видел ваши руки. У вашего фонарика довольно слабый свет. Я думаю, нам лучше воспользоваться моим.
Фонарь Селлерса ярко осветил путь в комнату маленького незаметного дома.
Глава 27
Надзирательница подвела Берту Кул к личному кабинету сержанта Селлерса и постучала в дверь.
Сквозь дверь ясно доносились звуки «Голубых колоколов Шотландии».
— Входите, — пригласил Селлерс. Надзирательница открыла дверь.
— Сюда, милашка, — обратилась она к Берте.
Берта задержалась в дверях, развернулась и посмотрела на нее: две рослые, сильные женщины непримиримо смотрели друг другу в глаза.
— Хорошо, милашка, — ответила Берта ей в тон.
— Что вы обнаружили? — спросил Селлерс.
— Ничего, — объявила надзирательница. Сержант Селлерс вопросительно поднял бровь.
— Так-так! Неужели вы хотите убедить меня, миссис Кул, что решили просто прогуляться?
— Вы забыли о Фредди, — заметила Берта. — У вас есть сигареты? Ваша девица мои не вернула.
